7. Лепная керамика

7. Лепная керамика

Значительно меньшим количеством, по сравнению с краснолаковой керамикой, в могильнике представлена лепная посуда.¹⁸ Она также использовалась по-разному: для напутственной пищи и питья, в качестве крышек для урн, большие сосуды, главным образом кувшины с шаровидным туловом, служили урнами для праха умерших.

Соответственно, мы эту керамику делим на две группы: I – сосуды различного назначения, II – урны.

К первой группе принадлежат:

ТИП I. Миски.

Вариант 1 – конические, как правило, неглубокие: Н – 4,5 см, Д – 21 см. Всего 30 экземпляров (табл. ХХХ: 3).

Миски сделаны из бурой глины, поверхность чаще заглажена, в 7 случаях залощена.

Они служили крышками урн, их ставили близ головы умершего, с напутственной пищей. Так, в подбойной могиле II миска была перевернута вверх дном, а под ней находилась скорлупа двух яиц.

В хронологическом отношении миски данного варианта распределяются следующим образом: 9 происходят из погребений III в. н.э., в том числе, из могилы 8а, где была обнаружена монета Аврелиана (270 – 275 гг.), а в могиле 14 – Каракаллы (211 – 217 гг.); 7 мисок из погребений III–IV вв. н.э., 2 из могил IV в. (в ящике ХIV вместе с такой миской находилась монета 326 г.); 4 миски происходят из склепов, относящихся к IV–V вв. н.э., дата 8 – не установлена.

Подобные миски были распространены очень широко, они встречаются в самых разнообразных комплексах, в том числе и относящихся к III–IV вв. н.э. (Сымонович 1984: рис. 2: 17, 21; табл. ХIII: 3; Рикман 1975: рис. 22: 26; Кругликова 1970: рис. 21: 1, 7, 10).

Встречаются миски на небольшом поддоне (табл. ХХХ: 4, м. 279). Аналогичные им сосуды известны в могильниках черняховской культуры (Сымонович 1984: рис. 4: 36; 1983: рис. 4: 8).

Вариант 2 – миски полусферической формы, их 18. Они служили, главным образом, крышками урн, но иногда в них помещали напутственную пищу – так, в подбойной могиле 220 в чернолощенной миске лежало 2 куриных яйца, а лепная миска из могилы 77а стояла на краснолаковом блюде, и в ней была птичья кость. В отличии от мисок 1 варианта данные миски не имеют стандартных размеров (диаметр варьирует от 14 до 32 см, высота – от 5 до 32 см) и они несколько разнятся по форме. Так, в ящике ХIV была найдена мисочка с выпуклым дном (табл. ХХХ: 7), в ящике ХII – с немного загнутыми внутрь краями (табл. ХХХ: 5), у крышки урны 13 (табл. ХХХ: 6) – довольно толстый поддон. Так же, как и предыдущие, миски данного варианта датируются по комплексам находок из погребений III – V вв. н.э.: 7 из них происходят из могил III в. н.э., 4 – из склепов IV–V вв.

Подобные нашим миски известны на Боспоре, в том числе в Илурате в слое III в. н.э. (Кастанаян 1981: табл. ХХХV: 8, табл. ХХХVI: 3), в погребениях черняховской культуры (Никитин 1966: рис. 3: 15). Глубокие миски, аналогичные крышке урны 354 (сохранился фрагмент), найдены в сарматских курганах Поволжья (Смирнов 1959: рис. 18: 1).

Вариант 3 – миски конической формы с немного отогнутым наружу венчиком. Их всего 10. Самая ранняя из них найдена в могиле 269 вместе с монетой Аврелиана (270 – 275 гг.) (табл. ХХХ: 8), две из комплексов IV–V вв. (табл. ХХХ: 9), остальные датируются III–IV вв. н.э.

Подобные миски довольно часто встречаются в погребениях черняховской культуры Поднепровья (Никитин 1966: рис. 3 – 18, 21; Сымонович 1983: рис. 4 – 18; рис. 3 – 5), а также на Боспоре, в частности в Илурате (Кастанаян 1981: табл. ХХХV – 7).

 

Табл. XXX. Лепные сосуды.

 

Табл. XXXI. Лепные сосуды.

 

Вариант 4. Небольшую группу – всего 3 экземпляра – составляют миски с ручками в виде выступов. Одна из них служила крышкой урны – амфоры мирмекийского типа, датированной II – III вв. н.э. Две остальные найдены в могиле 114 вместе с монетой Траяна и инвентарем II–III вв. (табл. ХХХ: 11). Аналогичные миски на Боспоре – в Тиритаке и Илурате также относятся ко II–III вв. н.э. (Кастанаян 1981: табл. ХХIV: 3; ХХХVII: 9; ХХХVIII: 2). Найдены они и в верхнем слое Усть-Альминского городища (Высотская 1972: рис. 27: 19, 20).

ТИП II. Блюда

Их высота не превышает 6 см, а диаметр достигает 28 см (табл. ХХХ: 10). Они изготовлены из плотной бурой глины, поверхность хорошо заглажена, но без лощения, их всего 6. В каменном ящике VII (урна 16) такое блюдо использовали в качестве крышки урны, а в подбойной могиле 77а – оно стояло за головой умершего с птичьей костью. Все сосуды происходят из погребений III–IV вв. н.э.

Аналогичные блюда того же времени известны на Боспоре (Кастанаян 1952: рис. 47: 5).

ТИП III. Солонки.

Их всего три, каждая обладает индивидуальными чертами. В подбойной могиле 178а найдена лощеная лепная солонка с вертикальными, чуть скошенными ко дну стенками (табл. 23: 40). По комплексу находок она датируется I – II вв. н.э., подобные ей сосуды встречаются как в сарматских погребениях Поволжья (Арсеньева 1977: рис. 34: 15, 16), так и в могилах черняховцев (Сымонович 1984: рис. 4: 38).

Вторая солонка – из каменного ящика IX, ур. 2, диаметром 8 см с чуть отогнутым наружу венчиком и кольцевым поддоном (табл. ХХХ: 12), служила крышкой урны IV в. н.э.

Мисочки-солонки на слабо выраженном кольцевом поддоне известны у черняховцев (Сымонович 1984: рис. 4: 32).

Солонка в грунтовой могиле 122, датированной по комплексу II в. н.э., стояла на краснолаковом блюде. Она изготовлена из серой глины, поверхность лощеная, на дне помещен знак свастики, а по периметру с внешней стороны изображено стилизованное растение, идущие друг за другом птицы и какое-то животное с ветвистыми рогами (табл. ХХХ: 13). Сосуд, несомненно, ритуальный. Знак свастики на нем – влияние сарматской культуры, он часто встречается на сарматских зеркалах-подвесках и других предметах (Соломоник 1959, №96 и др.). Графические же рисунки на сосудах первых веков нашей эры крайне редки. В качестве примера можно привести фрагмент краснолакового кувшина из балки Бермана с нацарапанными весьма реалистичными фигурками людей и животных (Пятышева 1957: рис. 6). Значительно чаще мы находим примитивные рисунки на глиняных пряслицах (см. ниже). Однако у савроматов Нижнего Поволжья и Южного Приуралья рисунки на горшках были довольно распространены (Мошкова 1977: 211; Смирнов, Петренко 1963: табл. 7: 9; 8: 2, 11). Но усматривать здесь связь с древними традициями сарматской культуры вряд ли возможно.

ТИП IV. Кружки конической или усеченно-конической формы с массивными ручками (табл. ХХХ: 21, 22). Их всего две. Одна происходит из могилы второй половины III в. н.э. (м. 148а), вторая датируется III–IV вв. н.э.

Аналогичные сосуды найдены на позднескифском городище Золотая Балка (Вязьмiтiна 1962: рис. 65: 24); на Боспоре (Кругликова 1966: рис. 32: 4), на памятниках черняховской культуры (Сымонович 1984: рис. 2: 20; 4: 33; 1983: рис. 4: 26), хотя для последней они не характерны (Тимощук 1984: 82).

Такие кружки свое происхождение ведут от дакийской керамики, они в большом количестве встречаются на памятниках липицкой культуры (Цигилик 1975: рис. 28) и на территории Румынии (Федоров, Полевой 1973: 199; Morintz. Harţuche 1962: fig. 3: 4), проникли они и в окрестности Ольвии (Бураков 1962: рис. 23).

 

ТИП V. Кубки.

Вариант 1. Небольшого размера сосуды (высота не превышает 10 см), лощеные и без лощения с шаровидным туловом и небольшой петлеобразной ручкой (табл. ХХХ: 18). В могилах они стояли с напутственной пищей, в трех случаях на краснолаковых блюдах (могилы 77а, 237 и 254), чаще в ногах или около черепа умершего, в одном случае – на крышке саркофага (кам. ящик I – VII, погр. 20). Урну 18 в том же каменном ящике закрывал в качестве крышки кубок, при этом он был положен вверх дном.

В хронологическом отношении 29 кубков данного варианта распределяются следующим образом, 1 – относится ко II в. н.э., 2 – к II–III вв., 2 – к III–IV вв., 8 – датируются IV в. н.э., 6 – IV–V вв. н.э., 1 – V в. н.э. (он найден в склепе №6 с краснолаковой посудой этого времени), дата 9 сосудов не поддается определению.

Некоторые из кубков могильника (а почти все они наделены индивидуальными особенностями) находят себе подобных среди лепной керамики III–IV вв. н.э. Боспора (Кастанаян 1952: рис. 46: 9). Например, кубок, аналогичный нашему из могилы 253 (табл. ХХХ: 18), известен в Тиритаке (рис. 46: 10, 9) и в Танаисе (Арсеньева 1977: табл. ХV: 5).

Кубок, подобный найденному в подбойной могиле 260, которая датируется 2-й половиной IV–V вв. н.э., в Тиритаке обнаружен вместе с монетами Фофорса (296 г.) и Рескупорида VI (318 – 329/333 гг.) (Гайдукевич 1952: рис. 137), от нашего его отличает лишь зооморфная ручка.

Вариант 2. Стаканообразные кубки с ручками – их 5. Один происходит из погребения IV в. н.э. (могила 75). Один найден в могиле 20 вместе с монетой Гордиана III (238 – 244 гг.) (табл. ХХХ: 20). Два – не поддаются датировке. Кубок из ямы с урнами (табл. ХХХ: 19), возможно, служил крышкой для урны. Такого же назначения был стаканообразный кубок без ручки из ящика ХIV. От него сохранился фрагмент. В ящике обнаружена монета 326 г., что позволяет отнести и наш сосуд к тому же времени. Такие же кубки найдены в черняховских погребениях Поднестровья и Северного Причерноморья (Сымонович 1984: рис. 3: 32). Известны они в погребениях I–II вв. Центрального Предкавказья (Абрамова 1993: рис. 53: 10).

 

ТИП VI. Горшки без ручек.

Вариант 1. Единственный тюльпановидный горшок происходит из могилы 154, где он обнаружен вместе с монетой Константина Галла (361 – 364 гг.) (табл. ХХХ: 23).

Подобные сосуды известны в сарматских могилах Поднестровья и Подунавья (Рикман 1975: рис. 5: 3). Э.А. Рикман ошибочно, на наш взгляд, сравнивает их с горшками из сарматских курганов Поволжья (1975: рис. 56). Генетически они восходят к липицкой и дакийской культурам (Цигилик 1975: рис. 20: 7), хотя и встречаются на городищах Поднестровья, чаще с подковками на тулове (Петров 1961: табл. ХIII: 3).

Вариант 2. Горшки с немного отогнутым наружу венчиком, тулово шаровидное (табл. ХХХ: 27) или слегка вытянутое (табл. ХХХ: 24, 26). Их высота колеблется от 10 до 14 см. Д венчика 12 см. Всего найдено 17 сосудов. В хронологическом отношении они распределяются следующим образом, 3 – относятся к III–IV вв. н.э., 1 – к IV в. н.э., 9 – датируются IV–V вв., и 4 сосуда не датированы.

Горшки, подобные нашему из могилы 76а (табл. 27), найдены в черняховских погребениях левобережья Днепра (Сымонович 1984: рис. I – А – 4), Приднепровья (Симонович 1981: рис. 6: 25, 50) и северо-западного Причерноморья (Магомедов 1984: рис. 7: 7). Большинство же горшков могильника «Совхоз №10» (как правило, не лощеных, изготовленных из бурой или желтой глины) (табл. ХХХ: 26) имеют характерные черты сарматской культуры и находят себе прямые параллели в сарматских курганах Поволжья (Синицын 1959: рис. 18: 3, 13; рис. 19: 11; Шилов 1959: рис. 45: 5, 9; 1975: рис. 3), Поднепровья (Березовець и др. 1960: рис. 14: 2; Смирнов 1984: рис. 45: 2; 70: 3) и Молдавии (Рикман 1958: рис. 4: 12). Известны подобные горшки и в Танаисе (Арсеньева, Шелов 1965а: рис. 7) на поселении близ Загайтанской скалы (Веймарн 1963: рис. 16). В IV–V вв. у горшков данного варианта немного выступает наружу поддон (табл. ХХХ: 24).

Вариант 3. Такие сосуды имеют более плавный профиль, нет резкого перехода горловины к тулову (табл. ХХХ: 28, 29). Это наиболее поздняя группа горшков. Один из них (м. 284) датируется IV в. н.э., четыре – IV–V вв. н.э., в том числе 2 из склепа 19. Прототипы сосудов этого варианта находим в Центральном Предкавказье, где известны подобные горшки в погребениях II–III вв. н.э. (Абрамова 1993: рис. 64: 18), но сделаны последние от руки с использованием гончарного круга.

Вариант 4. Горшки с высоким цилиндрическим горлом, отличаются небрежной формовкой. Их высота не превышает 14 см, Д венчика 10 см (табл. ХХХ: 25). Это тоже поздняя группа лепной керамики могильника. Таких сосудов всего 3. Они датируются IV–V вв. н.э.

Подобный рассматриваемым, но более вытянутой формы сосуд найден в Поволжье (Синицын 1959: рис. 44: 4). Горшки из могил 47 и 81 не поддаются типологизации. Один из них датируется серединой III в., второй – IV в. н.э.

Три горшка дошли до нас в обломках. В урне 235 горшок (сохранилась лишь нижняя часть) был найден вместе со стеклянной и крас-нолаковой посудой I–II вв. н.э. Сама урна-амфора редкой формы, судя по аналогиям, датируется не ранее II в. н.э. Таким образом, наш фрагмент – самый ранний из всех рассмотренных лепных горшков данного некрополя.

Горшок из могилы 156 относится к IV в. н.э. (табл. 21: 1).

 

ТИП VII. Горшки с ручками.

Таких сосудов всего 4. Они невелики по размерам – высота не превышает 16 см; все они изготовлены из серой глины, поверхность лощеная.

Самый ранний из них, горшок III в. н.э., обнаружен в могиле 12 (табл. ХХХI: 1), его венчик слегка отогнут наружу, прямоугольная в сечении ручка низко посажена на тулове. Горшки такой формы типичны для сарматских погребений (Синицын 1960: рис. 7: 3; Абрамова 1987: рис. 55: 2, 4). Подобные сосуды, но с цилиндрическим горлом найдены в некрополе Танаиса (Арсеньева 1977: табл. XVIII: 3). Есть они и в Илурате (Кастанаян 1952: табл. IV: 6). Если у нашего сосуда немного вогнуто в центре дно, то на городище Алма-Кермен в Крыму обнаружены аналогичные горшки с плоским дном (Высотская 1972: рис. 26: 30).

Два горшка с ручками из м. 291 и склепа 7 датируются IV–V вв. н.э. (табл. ХХХI: 2, 3), оба с плоскими ручками. Последний по форме и размеру близок горшкам из Илурата (Гайдукевич 1958: рис. 89: 1).

Четвертый сосуд высотой 16 см, Д венчика 7,5 см, найден в каменном ящике ХХVII, он не датирован.

 

ТИП VIII. Кувшины.

Вариант 1. Кувшины (8 экземпляров) с высоким, чуть расширенным кверху горлом, немного вытянутым туловом, массивной, квадратной в сечении ручкой и вогнутым в центре дном. Н сосудов почти стандартна, она колеблется в пределах 14-16 см, Д венчика 7 см, Д дна 7 см. Сосуды изготовлены из серой глины, поверхность большинства (6 из 8) лощеная. По времени кувшины распределяются следующим образом: 1 – III в., 1 – III–IV вв., 4 – IV в. (в могиле 78а кувшин найден с монетой IV в. н.э.), и два не датированы.

Рассматриваемый вариант кувшинов (табл. ХХХI: 4, 5) был довольно широко распространен в Северном Причерноморье в III–IV вв. н.э. Близкие формы найдены в Тиритаке (Кастанаян 1981: табл. ХХ: 11; 1952: рис. 39: 3; 46: 1, 7; 47: 1; Гайдукевич 1952: рис. 139: 5), в могильнике Суук-Су (Репников 1909: рис. 9). Свое происхождение, по-видимому, такие сосуды ведут от сарматских форм, т.к. подобные им кувшины найдены в сарматских курганах Поволжья (Синицын 1959: рис. 18: 4; 1960: рис. 39: 7).

Вариант 2. Пять лощеных кувшинов с невысоким, немного расширяющимся кверху горлом и шаровидным туловом, ручка овальная в сечении с желобком снизу, дно плоское.

Размеры сосудов не стандартны: высота варьирует до 9-18 см, Д венчика – от 4 до 9 см (табл. ХХХI: 6, 7, 8). Различна и их датировка: 1 относится к концу III в., 1 – к III–IV вв., 1 – к IV–V вв., дату 3-х сосудов установить не представляется возможным. Такие кувшины в могилах обычно стояли за головой умершего, вероятно, с каким-нибудь питьем.

Близкие по форме нашим кувшины III–IV вв. н.э. найдены в Тиритаке (Кастанаян 1952: рис. 39: 3). А сосуду из могилы 291, датированному IV–V вв. н.э., близок по форме кувшин того же времени из некрополя Танаиса (Арсеньева 1977: табл. ХVIII: 2). Аналогичный нашему (табл. ХХХI: 6) кувшин найден в слое IV в. н.э. в Танаисе (Арсеньева 1969: рис. 3). Вместе с тем близкие формы кувшинов известны в сарматских курганах Поволжья (Синицын 1959: рис. 23: 6), и здесь нельзя не увидеть генетической связи с рассматриваемыми сосудами.

Вариант 3. Кувшины (их 2) высотой 14-16 см с немного расширяющимся венчиком и сужающимся книзу туловом; дно плоское, Д его или равно Д венчика или чуть меньше последнего.Таких кувшинов два, один из них (табл. ХХХI: 9) найден в могиле 98 возле ножки амфоры III в. н.э. Подобной формы сосуды, но без ручек, известны в сарматских погребениях Заволжья (Гущина, Мошкова 1990: рис. 2: 2).

Вариант 4. Два кувшина из мог. 262 и склепа 8 (высотой 9 и 10,5 см) имеют воронкообразную горловину, в месте нижнего прилепа ручки тулово слегка раздуто. Оба сосуда относятся к последнему периоду существования могильника, один из них (табл. ХХХI: 10) датируется IV в. н.э., второй – IV–V вв. н.э. Примечательно, что такие кувшины, по-видимому, генетически связаны с сарматскими сосудами Поволжья (Синицын 1960: рис. 22: 5) и Центрально-Предкавказья (Абрамова 1989: табл. II: 20). Близкие по форме кувшины III–IV вв. н.э. есть в Тиритаке (Кастанаян 1952: рис. 37: 6).

Вариант 5. Небольшие кувшины высотой 13-14,5 см с воронкообразной горловиной, тулово биконической формы, дно либо плоское, либо вогнутое в центре, ручки овальные и уплощенные в сечении, поверхность подлощена. Тулово одного из сосудов орнаментировано каннелюрами (табл. ХХХI: 11). Такая обработка поверхности очень характерна для черняховских сосудов (Сымонович 1964: 320).

Кувшинов данного варианта всего 4. Два из них датируются первой четвертью и серединой IV в. н.э., один – III в. н.э. (табл. ХХХI: 12), дата четвертого – не определена.

Кувшины рассматриваемого варианта напоминают черняховские сосуды (Брайчевская 1960: табл. V: 17; III: 14, 17), в том числе из восточных областей Украины (Смiшко 1948: табл. III: 4), хотя им значительно ближе кувшины III–IV вв. н.э. из сарматских курганов Центрального Предкавказья (Абрамова 1989: табл. II: 18).

Сосуд из могилы 55 (табл. ХХХI: 13) несколько отличается от описанных выше. Его тулово имеет более четко выраженную биконическую форму, в нижней части горловины валик, он на кольцевом поддоне. Все эти детали сближают его с дакийскими кувшинами II–I вв. до н.э. (Федоров, Полевой 1973: 129: рис.), а также с черняховскими гончарными кувшинами Днестровско-Прутского междуречья (Рикман 1975: рис. 22: 16) и лепным кувшином из могильника Мангуп (Высотская 1972: рис. 8: 3).

Вариант 6. Кувшины чернолощеные с расширяющимся кверху горлом, с валиком в нижней части горловины, плоским дном и плоской ручкой. Таких сосудов всего два, один из них высотой 16,5 см, второй – 24 см (табл. ХХХI: 14). Оба сосуда происходят из одного кенотафа IV в. н.э.

Близкий по форме краснолаковый кувшин III–IV вв. н.э. обнаружен в черняховском могильнике в Приднепровье (Сымонович 1960: табл. IХ: рис. 15).

Вариант 7 представлен единичным небольшим кувшином (Н – 20,8 см), чернолощеным, с цилиндрическим горлом, с венчиком, немного отогнутым наружу, тулово почти шаровидной формы, профилированная в сечении ручка имеет отросток с плоским горизонтальным срезом (табл. ХХХI: 15). Кувшин найден в склепе №5, по сопутствующему материалу датируется IV–V вв. н.э.

По форме он близок сосуду II–III вв. н.э. из сарматского погребения Дагестана (Таркинский могильник – Крупнов 1951: рис. 9: 1). Для керамики III–IV в. н.э. Центрального Предкавказья характерны ручки с плоским горизонтальным срезом, на них иногда изображались резными линиями глаза или рот (Абрамова 1989: 11: табл. II: 14; 1993: рис. 61: 11, 12). Гончарные кувшины III–IV вв. н.э., подобные нашему, с такими же ручками известны в Пантикапее (Кругликова 1954: рис. 7: 3, 4). Это, с одной стороны, подтверждает существование связей Боспора с Предкавказьем, а с другой, говорит о проникновении таких сосудов в юго-западный Крым через Боспор. Однако следует подчеркнуть, что в Предкавказье подобные сосуды кружальные, а наш кувшин сделан от руки. Близкий по форме гончарный орнаментированный кувшин найден в одном из склепов могильника Озерное III вместе с монетами IV в. н.э. (Лобода 1977: рис. 5: 13).

 

ТИП I. Урны.

Вариант 1. Горшки без ручек. Их сохранилось всего 4.

Три горшка близки по форме и почти одного размера (Н в пределах 26-26,8 см, Д венчика 13 см, Д дна – 10 см), сделаны из бурой глины, поверхность хорошо заглажена. Эти сосуды датируются II–III и III вв. н.э. (табл. ХХХII: 1).

С одной стороны, они повторяют форму и размеры краснолаковых горшков-урн, с другой – находят аналогии как в сарматских курганах Поволжья, где встречены горшки той же формы, но небольшого размера и другого назначения (Синицын 1959: рис. 23: 13; 30а: 8; Смирнов 1959: рис. 16: 1), так и подражают кружальным горшкам из черняховских могильников Волыни (Винокур 1964: рис. 5: 8) и юго-запада бывшего СССР (Сымонович 1967: рис. 12: 6).

Четвертый горшок (табл. ХХХII: 2) из каменного ящика №1, погреб. 3, несколько отличается от предыдущих по форме (более вытянут) и размерам: Н – 22, Д венчика – 13,2 см, Д дна – 10 см. Он изготовлен из серой глины, поверхность без лощения. В каменном ящике найдена монета Гордиана III (238 – 244 гг.).

Вариант 2. Горшки со сферическим туловом, короткой шейкой, ручка петлеобразная, венчик слегка отогнут наружу. Н сосудов колеблется от 22 до 29,5 см; Д венчика 12 см; Д дна 14,5 см. Датировка некоторых сосудов затруднительна (их всего 7), т.к. они найдены без материала. В одном случае горшок обнаружен в каменном ящике (ящ.VII, погр. 15), где была херсонесская монета III в. н.э., другая урна происходит из ящика II (табл. ХХХII: 3), где находились краснолаковые сосуды II–III вв. н.э. Третья урна из каменного ящика IX встречена вместе с фибулой IV в. н.э. Урна 301 (табл. ХХХII: 4) была закрыта краснолаковой миской III в. н.э. Интересна прямоугольная в сечении с желобком по середине ручка последнего сосуда: у верхнего прилепа она украшена шишковидным отростком, а нижний прилеп заканчивается расходящимися в стороны отростками. Последнее сближает наш горшок с сосудами из Илурата III в. н.э. (Кастанаян 1981: табл. ХХIХ: 5), хотя форма таких горшков, по-видимому, происходит от сарматской керамики Поволжья (Дворниченко, Федоров-Давыдов 1989: рис. 96: 1).

Еще более пышно орнаментирован горшок из ящика II, урна 3. Место перехода горловины к тулову опоясано рельефным валиком, а квадратная в сечении ручка заканчивается расходящимися в стороны отростками в виде стилизованныхрук с растопыренными пальцами (табл. ХХХII: 5). В ящике, откуда происходит урна, обнаружена херсонесская монета второй половины III в. н.э.

 

ТИП II. Кувшины.

Вариант 1. Кувшины с раздутым и как бы сплюснутым в центре элипсовидным туловом, невысокой цилиндрической или немного расширяющейся кверху горловиной. Дно плоское. Ручка квадратная или круглая в сечении. Размеры кувшинов: Н – 34 см, Д венчика 10 см, Д дна 10 см. Глина бурая, поверхность хорошо заглажена. Всего таких урн 6 (табл. ХХХII: 6, 7).

 

Табл. XXXII. Лепные урны.

 

В хронологическом отношении они распределяются следующим образом: 1 – II в. н.э.; 2 – III в. н.э.; 1 – III–IV вв. н.э.; дата 2 неизвестна.

По-видимому, прототипы таких сосудов следует искать в сарматской керамике более раннего времени, поскольку близкие по форме сосуды, но с ручкой, посаженной немного ниже, встречены в савроматских (Смирнов 1964: рис. 60: 4)¹⁹ и сарматских курганах Заволжья, в погребениях IV – II вв. до н.э. (Синицын 1959: рис. 30а: 13). Позднее, в I–II вв. н.э. они известны в некрополе Танаиса (Арсеньева 1977: табл. ХVI: 6), а еще позже – в Чернореченском могильнике (Бабенчиков 1963: табл. ХI, рис. 4) и в черняховских могильниках Приднепровья (Сымонович 1960: табл. IX: 13). Появляются диагональные погребения, в лепной керамике выделяется группа, типологически близкая савроматской. Видимо, с последней генетически связаны рассматриваемые нами сосуды.

Вариант 2. Урны шаровидной формы с цилиндрическим, немного расширяющимся кверху горлом. Ручка овальная или квадратная в сечении. Высота сосудов от 25,5 до 32 см, Д венчика 12 см, Д дна – такой же (табл. ХХХII: 8). Глина бурая, поверхность хорошо заглажена. Таких сосудов 5, датировка трех из них затруднительна, т.к. они найдены без сопутствующего материала, урна 47 по монете датируется III в. н.э., а урна 300 – III – началом IV в. н.э.

Подобные кувшины типичны для сарматских погребений. Они встречаются как в Поволжье (Синицын 1959: рис. 23: 6; Дворниченко, Федоров-Давыдов 1989: рис. 14: 1), так и на Северном Кавказе (Абрамова, Магомедов 1980: рис. 1: 9; 6). Близкие по форме, но пышно орнаментированные кувшины известны у черняховцев (Сымонович 1964: рис. 30: 12).

Вариант 3. Кувшины с короткой, чуть расширяющейся кверху горловиной, яйцевидным туловом. Это большие сосуды (всего их 9), высота некоторых достигает 40 см. Лишь урна 130 высотой 28 см, Д венчика не выходит за пределы 10 см, Д дна12 см. Глина бурая или светло-оранжевая (урна 146), поверхность хорошо заглажена.

Не все урны возможно датировать, т.к. некоторые из них (№130 и 146) найдены без вещей. В могиле 20 лепная урна датируется по монете Гордиана III (238 – 244 гг.н.э.) (табл. ХХХII: 9), III в. н.э. – урна 28. В ящике 8, где обнаружена лепная урна, было несколько краснолаковых сосудов III–IV вв. н.э. Урна из ящика II датируется III–IV в. н.э. Прямых аналогий кувшинам данного варианта неизвестно. Лишь урна 130 (табл. ХХХII: 10) по форме напоминает горшок из чернореченского могильника, однако последней без ручки (Бабенчиков 1963: табл. ХI: 3). По-видимому, свое происхождение такие сосуды ведут от сарматских кувшинов со сливом (Шилов 1959: рис. 55: 8).

Вариант 4. 15 кувшинов имеют овальное тулово, высокую цилиндрическую, чуть расширяющуюся кверху шейку. Ручка квадратная в сечении. Глина бурая и серая, поверхность хорошо заглажена. Горловина у некоторых кувшинов отбита, сосуды раздавлены. Высота сохранившихся урн 35-38 см, Д венчика 12 см, Д дна 12 см (табл. ХХХII: 11). К сожалению, большинство из них (12 из 17) не поддается датировке, 5 сосудов относятся к III в. н.э., к III–IV и к IV в. н.э.

Сосуды близкой формы обнаружены в сарматских погребениях Поволжья (Синицын 1960: рис. 13: 2; Гущина, Мошкова 1990: рис. 3: 18).

М.П. Абрамова и М.Г. Магомедов рассматривают подобные кувшины из сарматского Поволжья как импорт с территории северовосточного Кавказа, ибо, по их мнению, «сложение формы таких сосудов, а главное, приемов их орнаментации происходило под воздействием Кавказской Албании» (Абрамова, Магомедов 1980: 135).

Тесные связи Прикубанья и Северного Кавказа с Поволжьем существовали длительное время, начиная с I в. до н.э. К.Ф. Смирнов отмечал, что меотская посуда, в силу этих связей, оказывала свое сильное воздействие на керамику Поволжья (Смирнов 1952: 17). Хотя процесс создания рассматриваемых форм мог идти независимо на этих удаленных друг от друга территориях, либо такие сосуды попали на Северный Кавказ в период миграции сарматов. В то же время орнаментальные приемы, получившие развитие у сарматов Поволжья, действительно дагестанского происхождения.

Вариант 5. Кувшины с овальным, почти яйцевидным туловом, короткой расширяющейся кверху шейкой и петлеобразной ручкой. На ручке урны 149 (табл. ХХХII: 12) шишковидный отросток. Урна 10 из ящика ХIV подражает ойнохое (табл. ХХХII: 13). Это единственный экземпляр такой формы. Урна по монете, найденной в ящике, датируется IV в. н.э.

Всего урн данного варианта 12, высота сосудов достигает 38,5 см, Д венчика 12 см, Д дна 12 см. Поверхность их хорошо заглажена. Шесть кувшинов датируются III и IV вв. н.э. Остальные не поддаются датировке из-за отсутствия сопутствующего материала.

Вероятно, рассматриваемые кувшины также сарматского происхождения. В этом нас убеждают следующие параллели: аналогичный урне 358 (табл. ХХХII: 14) гончарный сосуд найден в ограде сарматского культового сооружения II–III вв. н.э. в Южном Приуралье (Мошкова 1984: рис. 2: 1).

Кувшины близких форм известны среди черняховской керамики (Сымонович 1964а: рис. 5: 1).

Вариант 6. К этому варианту принадлежит урна из ящика ХIХ. Это высокий (Н – 38 см) кувшин с шаровидным туловом, по сторонам которого расположены две петлеобразные ручки. Высокая, чуть расширяющаяся кверху горловина в месте перехода к тулову орнаментирована невысоким валиком (табл. ХХХII: 15), Д венчика – 10 см, Д дна – 12,5 см. Кувшин из черной глины, поверхность хорошо заглажена, местами до блеска. По сопутствующему материалу (краснолаковой чашке, служившей крышкой) урна может быть датирована III в. н.э.

Подобной формы сосуды были довольно широко распространены в сарматском мире и существовали длительное время.

Так, в погребении рубежа нашей эры в Прикубанье, принадлежавшем сиракам или сарматизованным меотам, найден пышно орнаментированный подобной формы сосуд со сливом (Скрипкин 1984: рис. 3: V). Аналогичные нашему сосуды II–III вв. н.э. известны в Нижнем Поволжье (Берхин 1961: рис. 7: 1). Близкой формы гончарный сосуд с двумя так же расположенными витыми ручками обнаружен в одном из помещений Танаиса, которое погибло в 40-х гг. III в. н.э. (Арсеньева, Шелов 1974: табл. ХХХIV: 1).

На Северном Кавказе, в том числе в Северной Осетии, аналогичные гончарные сосуды бытовали в первой половине I тысячелетия (Аржанцева, Деопик 1989: рис. 7), встречаются они еще в аланских погребениях VIII в. н.э. (Кузнецов 1962: рис. 35). Не исключено, что в Нижнее Поволжье они попали из этого региона. Кроме перечисленных вариантов, в некрополе обнаружены фрагменты урн (№788, 224, ящик ХIV, ур. 1), которые не поддаются восстановлению. Это также были большие (Д венчика урны из ящика ХIV, ур. 1 – 13 см) кувшины с квадратными в сечении ручками, очевидно, относящихся к III–IV вв. н.э. (в ящике ХIV найдена монета 326 г.).

Итак, мы рассмотрели все лепные сосуды могильника, за исключением тех фрагментов, по которым невозможно восстановить форму. Нами учтено 226 сосудов, из них 62 урны.

В табл. Г приведены данные о количестве сосудов, распределенных в хронологическом порядке и в процентах. Из нее следует, что I–II вв. н.э. лепная керамика, как найденная в могилах с трупоположением, так и урны – представлена в единичных экземплярах.

Во II–III вв. число сосудов возрастает, но оно по-прежнему, невелико, и лишь в III в. н.э. начинается резкое ее увеличение. На это столетие приходится наиболее число урн. В III–IV вв. а позднее в IV в. н.э. их уже меньше – 11,2 и 6,4%, а к концу IV в. н.э. урны исчезают совсем. В это время появляются склепы с достаточно большим количеством лепной посуды (18,9% от общего числа), а позднее, в IV–V в. н.э., в склепах встречаются лишь единичные сосуды. Однако следует учесть, что склепы были разграблены в древности.

К сожалению, из общего числа рассмотренных экземпляров – 76, что составляет 33,6%, не поддаются датировке. Но тем не менее, совершенно очевидно, что почти половина керамики – 45% (а если учесть недатированные сосуды, то значительно больше) – приходится на III и IV вв. н.э.

Этот вывод полностью согласуется с данными, полученными при изучении краснолаковой и стеклянной посуды, амфор, фибул, пряжек некрополя, и в целом подтверждает вывод о резких демографических изменениях, произошедших среди населения, оставившего некрополь, наряду с несомненными изменениями обрядовых норм, приведших, в частности, к появлению большого количества лепных кувшинов и горшков, использованных в качестве урн для погребения праха умерших.

Проследить эволюцию рассматриваемых сосудов некрополя не всегда представляется возможным, т.к. большинство из них, как мы видели, датируются III–IV вв. н.э., и в этом хронологическом пределе не подверглись морфологическим и типологическим изменениям. К тому же некоторые варианты представлены единичными экземплярами.

Вместе с тем можно сказать, что к III в. н.э. исчезают миски с ушками, на смену им приходят конические и полусферические миски, появляются миски на небольшом поддоне. Только для III–IV вв. характерны лепные блюда, стаканообразные кубки с петлеобразными ручками, кувшины некоторых вариантов (тип VIII, вар. 1) и т.д. В IV–V вв. н.э. появляются горшки с поддоном, несколько выступающим наружу (тип VI, вар. 2), сосуды с ручками, имеющими плоский горизонтальный срез (тип VIII, вар.7).

Общеизвестно, что лепная посуда, наряду с погребальными сооружениями и погребальным обрядом является важнейшим этнокультурным индикатором.

Основная масса лепной керамики могильника «Совхоз №10» сформировалась на основе сарматской посуды Поволжья, Приуралья и Северного Кавказа. Это подтверждают приведенные выше многочисленные аналогии.

Связи с сарматским миром осуществлялись как бы двумя путями: через Дон и Северный Кавказ и Европейский Боспор (см. карту №1: рис. 21).

Однако мы далеки от мысли о прямом и непосредственном проникновении сарматов из Поволжья в Крым в указанное время. Для III–IV вв. н.э. можно говорить лишь об аланах, пришедших в Крым, вероятнее всего, с Северного Кавказа и Центрального Предкавказья. Контакты регионов существовали еще с эпохи бронзы. А в I–III вв. н.э. некоторые аланские племена были непосредственными соседями Боспора. Недаром в таманской надписи III в. н.э. говорится о «коллегии аланских переводчиков во главе с главным аланским переводчиком» (Шкорпил 1911: 113).

В Юго-Западный Крым сармато-аланы с Кавказа не могли попасть, минуя Боспор, и этим, по-видимому, можно объяснить во многих случаях общие черты лепной посуды III–IV вв. н.э. нашего некрополя с посудой Танаиса и европейского Боспора (см. тип I, вар. 2, 3, 4, тип IIв; I, тип VII, урны I, IIв и т.д.). Другая область, куда ведут аналогии, простирается в Приднепровье и Поднестровье и приводит к носителям черняховской культуры (см. карту №2, рис. 22). Отдельные типы керамики последних, в свою очередь, не были лишены сарматских основ формирования, что неоднократно отмечали исследователи (Рикман 1975: 185; Сымонович 1957: 19). Вместе с тем на некоторые формы черняховских сосудов оказали влияние западные гето-дакийские образцы.

В Крым такая керамика могла попасть одновременно с носителями черняховской культуры, хотя не исключено проникновение отдельных ее вариантов в Юго-Западный Крым с Боспора, где, к примеру, аналогичные нашим чашки с ручками (табл. ХХХ: 21, 22) были найдены в комплексах I в. до н.э. (Корпусова 1983: рис. 12: 8).

В целом же, судя по лепной керамике, можно со всей определенностью говорить о сармато-аланах, которые представляли мощный этнический пласт населения, оставившего некрополь.

 

Таблица Г.

 

Рис. 22. Карта №2. Гето-дакийские связи.

 

¹⁸ Мы рассматриваем все сосуды, за исключением разбитых, профиль которых восстановить невозможно.

¹⁹ Читателя не должны удивлять приводимые нами столь далекие по времени аналогии. По мнению некоторых ученых (Скрипкин 1990: 215), в I в. н.э., в период образования нового сарматского политического объединения на Нижнем Дону, происходит возрождение некоторых прежних черт сарматской культуры. Появляются диагональные погребения, в лепной керамике выделяется группа, типологически близкая савроматской. Видимо, с последней генетически связаны рассматриваемые нами сосуды.

 

Продолжение: 8. Чаша с поливой