5. Стеклянные сосуды

5. Стеклянные сосуды

Большую и разнообразную коллекцию представляют стеклянные сосуды могильника. Всего нами учтено 239 сосудов (из них 50 во фрагментах, 15 не поддаются восстановлению).

Многие сосуды некрополя уже вошли в научный оборот благодаря публикациям Н.П. Сорокиной, но, во-первых, далеко не все предметы ею учтены и, во-вторых, нет целостного представления о стеклянных изделиях некрополя. Поэтому мы даем их полную сводку и типологию, опираясь в основном на разработки Н.П. Сорокиной.

ТИП I. Канфары. Их всего два (табл. ХХVIII: 18, 21). Оба изготовлены из прозрачного голубоватого стекла, судя, по аналогиям, они, вероятно, представляют продукцию Сирии. Канфары по комплексу находок и аналогиям (Гайдукевич 1959: рис. 8а; Fremersdorf 1961: Taf. 28; Smith 1957: fig. 218) датируются II в. н.э.

ТИП II. Единичным экземпляром представлен маленький сосудик (его высота всего 2,7 см) из зеленоватого стекла с большим количеством мелких пузырьков (табл. ХХVIII: 20). Он имеет форму кубышки, по комплексу находок (м. 63) датируется I–II вв. н.э.

Подобные ему синхронные сосуды найдены в некрополе Херсонеса (Репников 1927: рис. 19, 22). К. Айсингс полагала, что такие сосуды характерны для эпохи Флавиев и II в. н.э. (Isings 1957: form 68), что находит подтверждение среди изделий разных областей античного мира (Filarska 1952: tabl. XL: I (№182); Edgar 1905: pl. IV: 32519).

 

Табл. XXVIII. Стеклянные сосуды.

 

Табл. XXIX. Стеклянные сосуды.

 

ТИП III. Единичным экземпляром представлен амфориск (Н – 8,4 см) из тонкого синего стекла (табл. ХХVIII: 19).

Подобные амфориски, датированные не позднее I в. н.э.? были довольно широко распространены в античном мире (Smith 1957; Кунина 1984: табл. 1: 3, 5; Гайдукевич 1959: рис. 80А; Лепер 1927: рис. 13: 4), изготовлялись они, скорее всего, в Сирии (Сорокина 1965: рис. 13: 7; Сагинашвили 1970: рис. 15).

ТИП IV. В м. 3 «б» и в урне 355 в некрополе найдены арибаллы из голубоватого стекла со множеством пузырьков. Тулово их почти шаровидное, дно слегка вогнутое (табл. ХХVIII: 24). В м. 3 в соседнем подбое «а» обнаружены монеты, самая поздняя из них Филиппа Араба (244 – 249), что позволяет датировать погребения в подбоях «а» и «б» этим временем. На Боспоре подобные арибаллы есть в комплексах 2 половины I – начале II в. н.э. (Кунина 1984: табл. III: 15), но встречаются и в погребениях II–III вв. (Кунина, Сорокина 1972: рис. 7: 24).

В античном мире такие сосуды были очень широко распространены в I–II вв. н.э. (Filarska 1952: tabl. 38: 1-6, №170-175; Сагинашвили 1970: рис. 45, 46; Bucovală 1968: tip 39, №129; Goethert-Polaschek 1977: Form 135); доживают они до III – IV в., хотя форма их немного меняется, в частности, более толстым, массивным становится венчик (Аракелян, Тирацян, Хачатрян 1969: рис. 72).

 

ТИП V. Чаши.

Вариант 1. Полусферические чаши с отогнутым наружу венчиком на высоком поддоне. Одна из них (м. 155) из голубоватого прозрачного тонкого стекла по комплексу находок датируется III в. н.э. (табл. ХХVIII: 22). Вторая (м. 2) – II в. н.э.

Подобные чаши, датированные не ранее II в. н.э., известны на Боспоре (Кунина, Сорокина 1972: рис. 9: 54), в Инкерманском могильнике (Веймарн 1963: рис. 5: 7). Возможно, они изготовлялись в Египте (Edgar 1905: pl. 1: 32.446). Существуют чаши довольно длительное время, встречаясь в комплексах середины IV в. и даже конца V (Goethert-Polaschek 1977: Taf. 16: 176; Воронов 1974: рис. 1: 20).

Вариант 2. Довольно глубокая чаша – диаметр 29,5 см, Н – 4,8 см с отогнутым наружу зубчатым краем; стекло желтоватое прозрачное, пузырьков немного. Как и у чаш предыдущего варианта, поддон высокий (табл. ХХVIII: 23). Аналогий ей нам неизвестно, но подобная серебряная чаша найдена в погребении IV в. в Ростовской области (Кропоткин 1970: рис. 55: 2). Исследователи отмечают, что стеклянные сосуды имитировали золотые и серебряные (Сорокина 1971: 99). В Северном Причерноморье и на Кипре встречались миски с напаянными на края двумя продольными кусками стекла с насечками, напоминающие нашу чашу и датированные III в. н.э. (Сорокина 1962: 226: рис. 10: 5-6).

Следовательно, и данный сосуд мы можем отнести ко времени не ранее III в. н.э. Точнее его можно датировать по комплексу находок (м. 77«б»), где вместе с чашей находилось краснолаковое блюдо и стеклянный кувшин III–IV вв. (табл. 11: 85).

Вариант 3. Сравнительно небольшая чаша (Д – 11 см, Н – 3,7 см) из белого, прозрачного стекла найдена в каменном ящике ХХIII, ур. 3. Края ее отогнуты наружу, поддон довольно толстый (табл. ХХVIII: 29). По-видимому, прототипом такому сосуду служат чаши Боспора I–II вв. н.э. (Кунина, Сорокина 1972: рис. 9: 54), тогда как наша чаша по сопровождающей ее краснолаковой посуде может быть отнесена к концу III–IV вв. н.э.

Вариант 4. В склепе №8 обнаружена чаша диаметром 15,6 см, высотой – 6,4 см из голубоватого прозрачного стекла. Поддон кольцевой (табл. ХХVIII: 25). В чаше были 3 куриных яйца. Подобные ей сосуды III–IV вв. н.э., вероятно, египетского производства приводит Р.В. Смит (Smith 1957: fig. 332).

Наша чаша найдена в разграбленном погребении, но склепы некрополя датируются не ранее IV–V вв. Следовательно, и данный сосуд не может быть ранее IV в. н.э.

Вариант 5. Фрагмент чаши из оливкового стекла с оплавленным венчиком найден в склепе №10. Подобные сосуды известны на Кипре (Vessberg 1952: Pl. 11: 13).

Вариант 6. Две чаши в виде усеченного конуса найдены в склепе №8 (табл. ХХVIII: 31). Одна из белого прозрачного стекла, вторая из голубоватого с игольчатыми пузырьками. Обе могут быть датированы не ранее IV в. н.э.

Вариант 7. Того же времени коническая чаша на кольцевом поддоне из м. 83 (табл. ХХVIII: 32). Она изготовлена из желтоватого, очень тонкого прозрачного стекла. Чаша найдена вместе с краснолаковой посудой и бусами III–IV вв. н.э.

Вариант 8. Полусферическая чаша на высоком поддоне с оплавленным краем из тонкого прозрачного стекла светло-оливкового цвета из м. 60 (табл. ХХVIII: 28). По комплексу может быть датирована II в. н.э. Подобные ей чаши приводит К. Айсингс, датируя их концом I – концом II в. н.э.

Вариант 9. Довольно большая чаша (Д – 15,6; Н – 3,8) обнаружена в м. 128. Она из прозрачного голубого стекла с очень мелкими пузырьками, поддон высокий (табл. ХХVIII: 26). По комплексу чаша датируется III в. н.э. Подобные чаши в IV в. н.э. изготовлялись в Египте (Isings 1957: form 42; Smith 1957: fig. 235; Edgar 1905: pl. 1: 32.408).

Вариант 10. К числу редких сосудов относится расписная чаша (м. 76) из тончайшего стекла. Она дошла до нас в мелких обломках, восстановить ее форму и роспись не представляется возможным.

Однако можно сказать, что ее диаметр был 15,3 см. Она была полусферической формы, высотой примерно 6 см. По краю шла красная полоса шириной 0,8 см, а все тулово украшено черными и красными вертикальными полосами, чередующимися с прозрачными просветами. На черных заметны белые полосы, т.е. краска двуслойная. На дне – круг красного цвета диаметром около 3 см. Кроме того, по тулову чаши, очевидно, был графический рисунок, нанесенный черной краской, но его сюжет восстановить невозможно.

Роспись не была покрыта вторым слоем стекла, и неизвестно, фиксирована ли она каким-либо лаком.

Стеклянные расписные сосуды из Северного Причерноморья М.И. Ростовцев относил к александрийской продукции, полагая, что возникли они в этих мастерских в эпоху позднего эллинизма, а затем распространились на запад и новый расцвет получили во II–IV вв. н.э. (Ростовцев 1914: 6, 26).

Во II–III вв. расписные сосуды изготовлялись в мастерских Антиохии, оттуда их привозили на Боспор (Сорокина 1975: 93 сл.).

О центре производства нашего сосуда мы затрудняемся судить. Чаша была найдена вместе с монетой Константина I.

 

ТИП VI. Гуттусы. Их всего три и они уже освещены в литературе (Сорокина 1990). Два из них (м. 70 и ур. 118) Н.П. Сорокина датировала II и III вв. н.э. Третий гуттус найден в м. 76а вместе с монетой Константина I (табл. ХХVIII: 27).

Н.П. Сорокина пишет о разном назначении этих сосудов: для омовения рук, в них держали вино, ароматическое масло, использовали в медицине. Добавим к этому, что в данном могильнике два гуттуса (м. 70 и 76а) найдены в детских погребениях (костяки сохранились плохо, о возрасте погребенных судить трудно), и капельницы могли служить при жизни детям поилками.

Подобные сосуды были очень популярны в античном мире, главным образом, в I–II вв. (Bucovală 1968: tip 36, №123, 126; Szilagyi 1956: Taf. 25; Сагинашвили 1970: рис. 169; Сорокина 1977: рис. 9; 1978а: рис. 2: 19) и реже встречаются в III в. н.э. (Vessberg 1952: Pl. XX: 4, 5; Веймарн 1963: рис. 5: 10). Очевидно, наш гуттус из м. 76а принадлежит к числу одних из поздних.

Такие сосуды известны и в некрополе Херсонеса (Зубарь 1982: рис. 60: 1).

 

ТИП VII. Кубки.

Одноручные кубки из белого прозрачного стекла по форме и размерам (Н – 7,3 см, Д венчика – 5,1 см, Д дна – 3,8 см (табл. ХХVIII: 30) аналогичны краснолаковым сосудам.

Оба кубка (м. 52 и 127) найдены в комплексах с инвентарем III в. н.э.

Подобные им сосуды, датированные не ранее II в. н.э., известны на Боспоре (Кунина, Сорокина 1972: рис. 9: 53).

 

ТИП VIII. Стаканы.

Вариант 1. Три стакана (два целых, один во фрагментах) с выпуклыми стенками и вдавленными вертикальными овалами выдуты из очень тонкого белого прозрачного стекла. Края срезаны, поддон вогнут. Размеры небольшие: Н – 6,5 см, Д венчика – 7 см, Д дна – 3,8 см (табл. ХХVIII, рис. 1). К. Айсингс, Б. Филярска и М. Буковалэ датируют подобные стаканы II–III вв. н.э. (Isings 1957: form. 32; Filarska 1952: tabl. 13: 2 (№62); Bucovală 1968: tabl. XIII, №43), тогда как Н.П. Сорокина относит их к I–II вв. н.э. (Сорокина 1978а: рис. 2: 22). Еще более раннюю дату – вторая половина I в. н.э. – предполагает О. Фессберг (Vessberg 1952: Pl. 11: 26, 27).

В нашем случае все стаканы (м. 60, 64 и 188) найдены в комплексах II в. н.э.

Вариант 2. Два стакана цилиндрической формы, почти одинаковых размеров. Н – 8 см, Д венчика – 6 см, Д дна – 3,8 см (табл. ХХVIII: 2). Дно толстое, края срезаны, стекло голубоватое (м. 134) или светло-оливковое (м. 137). В верхней части сосудов выгравированы три полоски.

Такие сосуды с Боспора Н.З. Кунина и Н.П. Сорокина относят к середине и третьей четверти I в. н.э., полагая, что они существуют очень долго (Кунина, Сорокина 1972: 157, рис. 6: 21). Аналогичные стаканы найдены в могильниках юго-западного Крыма и на Тамани в погребениях I в. н.э. (Сорокина, Гущина 1980: 93; Сорокина 1957: табл. 12: 1). Известны они и в комплексах II–III вв. н.э. (Bucovală 1968: tip 16, №51).

В нашем случае в м. 137 стакан встречен вместе с краснолаковым сосудом I в. н.э. и бусами I–II вв., тогда как в м. 134 вместе с ним была краснолаковая миска I–II вв. и бусы II–III вв., что дает основание датировать первый комплекс I в. н.э., а второй – II в. н.э.

Вариант 3. Стаканы бочонковидной формы. Два из них почти одинакового размера (табл. ХХVIII: 4, 5). Н – 11 см, тулово украшено локально расположенными накладными нитями стекла, края оплавлены, дно вогнутое. Третий сосуд (табл. ХХVIII: 6) меньше описанных, его высота около 7 см. Все стаканы происходят из комплексов (м. 1, 24, 49в) второй половины II – первой половины III в. н.э.

Вариант 4. Стаканы конической формы, один (м. 178) на толстом сплошном поддоне (табл. ХХVIII: 3). Другой – на массивном кольцевом (м. 73). Высота их колеблется от 8 до 10,8 см. Стекло оливкового цвета с пузырьками. К. Айсингс считает, что такие стаканы существуют со 2-й половины I по IV в. н.э. На Боспоре они найдены в погребениях середины II в. н.э. (Сорокина 1977: рис. 136: 5: Кунина, Сорокина 1972: рис. 4: 15), пропорции стаканов изменяются, они позднее становятся более вытянутыми (Сорокина 1962: рис. 9: 12; Goethert- Polaschek 1977: Form. 58).

В нашем случае оба стакана обнаружены вместе с краснолаковыми сосудами I–II вв. н.э., бусами того же времени (м. 73) и фибулой с завитком на конце приемника (м. 178), что дает основание и стаканы датировать не позднее II в. н.э.

Вариант 5. Стаканы со слегка выпуклыми стенками, вогнутым дном и срезанным венчиком. Стекло очень тонкое, цвет варьирует от белого прозрачного до оливкового. Размеры сосудов близки к стандарту – Н 8,4 см, Д венчика – 8 см (табл. ХХVIII: 7). Таких сосудов 9, из них 3 во фрагментах. Подобные стаканы были очень широко распространены в античном мире. В Херсонесе они найдены в погребениях III–IV вв. н.э. (Зубарь 1982: рис. 59: 1, 2). На Боспоре как в комплексах II – III вв. (Сорокина 1962: рис. 9: 8; 11: 1, 3), так и во второй половине IV – первой половине V в. н.э. (Засецкая 1993: табл. 43, №191; табл. 49, №240). В Чернореченском могильнике такой стакан обнаружен вместе с монетой Гордиана III (238 – 244) (Бабенчиков 1963: рис. 4: 9), а в некрополе Килен-Балка с монетами Константина I и Валента (364 – 378 гг.) (Фонды НЗХТ №122/37211; 43/37211).

Подобные стаканы из западно-римских провинций датируются началом IV в. н.э. (Sunkowsky 1956: Abb. 116).

В могильнике «Совхоз №10» стаканы данного варианта по комплексам находок в большинстве своем (5 шт.) относятся к III в. н.э. В м. 82 стакан найден вместе с монетой Аврелиана (270 – 275 гг.), а в м. 75 с несколькими монетами III в. н.э., самая поздняя из которых Филиппа Араба (244 – 249 гг.). Но в м. 116 вместе со стаканом (сохранилась лишь его верхняя часть), краснолаковой керамикой II–III вв. была монета Траяна (98 – 117 гг.). Здесь перед нами, очевидно, тот случай, когда монета запаздывает в погребении.

М. 66 датируется I–II вв. и найденный здесь стакан, видимо, один из ранних данного варианта, но он, в отличие от предыдущих, плоскодонный.

Вариант 6. Стаканы полусферической формы (всего 5) со слегка вогнутым дном, немного отогнутым наружу оплавленным или срезанным венчиком. Стекло тонкое белое или голубоватое прозрачное. Высота их не превышает 6,5 см (табл. ХХVIII: 8). Они найдены в погребениях III в. н.э., а в м. 55 вместе с инвентарем IV в. и монетой Галерия Максимина (305 – 311 гг.).

Такие сосуды в небольшом количестве встречаются в памятниках черняховской культуры (Кравченко 1967: табл. 17: 2), на Северном Кавказе (Амброз 1989: рис. 11: 17), на Боспоре, в том числе с монетами Фофорса (279 – 308/309 гг.) (Кунина, Сорокина 1972: рис. 9: 40) и в западных римских провинциях. О. Фессберг датирует их III и даже II вв. н.э. (Vessberg 1952: Pl. 1: 21). В Паннонии они известны в погребениях вместе с монетами середины III – 3-й четверти IV вв. (Vago, Bona 1976: Taf. 32: 4). В.Филярска подобные стаканы также датирует III–IV вв. (Filarska 1952: tabl. 13: 1, №52). В некрополе Килен-Балка аналогичные стаканы найдены с монетами Константина I и Валента (Фонды НЗХТ: №116/37211). Таким образом, можно сказать, что стаканы данного варианта существуют в Северном Причерноморье до последней четверти IV в. н.э.

Вариант 7. Всего тремя экземплярами представлены стаканы из зеленовато-оливкового стекла с вертикальными стенками, немного расширяющимися книзу, толстым дном и отогнутыми наружу венчиками. Размеры близки, высота не превышает 7,5 см (табл. ХХVIII: 9). Все стаканы (м. 20, 47 и 145) найдены с монетами середины III в. н.э.

Вариант 8 – стаканы с прямыми стенками, отогнутым наружу оплавленным краем и немного вогнутым дном. Таких сосудов три (табл. ХХVIII: 10). Все они происходят из комплексов с сосудами, фибулами, бусами II–III вв. н.э., что соответствует аналогиям (Кунина, Сорокина 1972: рис. 9: 47; Сорокина 1962: рис. 9, 10; Bucovală 1968: tip 14, №45; Минчев 1988: табл. III: 12, 13).

Вариант 9. Самую большую коллекцию (13 экз.) составляют стаканы грушевидной формы с отогнутым наружу венчиком, вогнутым дном на маленькой кольцевой подставке (табл. ХХVIII: 11). Размеры сосудов близки к стандарту: Н – 8,2; 8,4 см; Д венчика – 6 см; Д дна – 3 см. Лишь стакан из м. 53 несколько больше остальных – его высота 11 см.

Все стаканы, за исключением одного, изготовлены из стекла оливкового цвета. На дне одного из них сохранился кусочек стекла, соединявший сосуд со стержнем, о чем писала Н.П. Сорокина (1973: 186). Все стаканы могильника найдены в погребениях IV в. н.э., причем дважды (м. 56 и 81) с монетами.

Исключение составляет сосуд из м. 175 (сохранились фрагменты), который обнаружен вместе с краснолаковой тарелкой и бусами I в. н.э. В отличие от остальных стаканов этого варианта, он изготовлен из прозрачного голубоватого стекла, что говорит о его более ранней дате.

Многочисленные аналогии свидетельствуют о том, что такие стаканы становятся наиболее многочисленными в середине и последней четверти IV в. н.э. (Сорокина 1973: 186; Кравченко 1967: табл. ХVII: 1; Зубарь 1982: тип 3, рис. 59: 3), встречены они и с монетами Константина I, Валента, Рескупорида VII (могильник Килен-Бакла, Фонды НЗХТ: №41/37211, №58/37211; 59/37211; 108/37211; Сорокина 1973: 186), Лициния (308 – 327 гг.) (Лобода 1977: рис. 3: ж).

Но на Тамани и в Цебельде они найдены в комплексах конца IV – начала V вв. (Сорокина 1963: рис. 2: 1; Воронов 1974: 77). Н.П. Сорокина считает, что такие стаканы из Харакса и аналогичные им изготовлялись в Херсонесе (их донья встречены на городище (Белов 1969: рис. 23: а, б), а на Боспор их могли завозить из Средиземноморья (1976: 187).

Стакан из м. 175, о котором мы говорили выше, по-видимому, привозной. Надо думать, что такая форма появилась рано, в Западном Причерноморье она была распространена во II – III вв. н.э. и просуществовала до первых десятилетий IV в. (Минчев 1988: тип ХIII, табл.V: 43; Filarska 1952: tabl. XIII: 4, №64).

Вариант 10. Конусовидные стаканы со скругленным дном. Их в могильнике всего три, и они несколько разнятся между собой. Стакан из м. 168а – толстостенный, стекло зеленоватое, сосуд из м. 252 выдут из прозрачного стекла, тонкостенный, по тулову идут вкось мелкие рельефные полоски (табл. ХХVIII: 12). Стакан из м. 244 из голубого стекла с пузырьками, имеет довольно толстые стенки, на дне кусочек стекла, соединяющий сосуд со стержнем, весь сосуд обвит напаянной стеклянной нитью.

Н.П. Сорокина отмечает, что такие стаканы были менее типичны для Северного Причерноморья, чем стаканы с синими каплями (Сорокина 1971: 90). Она датирует стаканы из могильника «Совхоз 10» IV–V вв. н.э. (Сорокина 1979: рис. 1: 35, 36).

Ко второй половине IV – первой половине V в. И.П. Засецкая относит подобные стаканы из керченских склепов (Засецкая 1993: табл. 51, №254). Мы, исходя из сопутствующих находок (краснолаковые сосуды, бусы), датируем стаканы данного варианта из рассматриваемого некрополя IV в. н.э.

Подобные сосуды, но с более заостренным дном, известны в могильниках черняховской культуры (Федоров 1960: рис. 12; Кропоткин 1970: рис. 77: 9). В этих же некрополях встречены стаканы подобной формы, но с заштрихованными овалами (Кропоткин 1970: рис. 77: 5). Стаканы этого варианта предположительно считают привозными из Сирии или Египта.

Вариант 11. Фрагмент стакана, по форме аналогичный предыдущим, но с напаянной зигзагообразной нитью (табл. ХХVIII: 13). Это случайная находка на могильнике. Н.П. Сорокина связывает начало производства подобных сосудов с Востоком, а в III в. н.э. такая орнаментация достигла расцвета в Кельнских мастерских (Сорокина 1962: 234). Э.А. Сымонович также полагал, что центром производства подобных сосудов были западноевропейские мастерские (Сымонович 1964б: рис. 1: 2, 9). Близкие по форме сосуды (чаще называемые кубками) встречаются в погребениях III–IV вв. черняховской культуры (Сымонович 1977; Кропоткин 1970: рис. 72: 14; Majewski 1949: tabl. XI: 4), что дает основание и наш стакан датировать этим же временем. На Боспоре они известны в погребениях второй половины IV – первой половины V в. н.э. (Засецкая 1993: табл. 50, №242).

Вариант 12. Стакан с округлым дном из толстого стекла оливкового цвета (Н – 9 см), края чуть отогнуты наружу, верхняя часть обвита тонкой нитью, а нижняя украшена напаянной толстой нитью, образующей 5 полукружий (табл. ХХVIII: 14). Это случайная находка в районе разграбленных склепов. Фрагменты подобных сосудов найдены в Херсонесе (Фонды НЗХТ: №31240/09). Стакан, очевидно, принадлежал одному из погребенных в склепе, и на этом основании он может быть датирован не ранее IV в. н.э.

Вариант 13. Всего один стакан имеет форму усеченного конуса, венчик слегка отогнут наружу, дно вогнутое (табл. ХХVIII: 16). Размеры: Д венчика – 6,7 см, Н – 8 см, Д дна – 2,6 см. По комплексу находок он датируется IV в. н.э., что подтверждают и аналогии (Isings 1957: form. 106; Goethert-Polaschek 1977: Pl. 22: 245a: Fig. 53: 111).

Вариант 14. Четырьмя сосудами в могильнике представлены стаканы (которые иногда называют кубками или фиалами) с синими каплями (табл. ХХVIII: 17). Все они изготовлены из оливкового стекла.

По классификации, предложенной Н.П. Сорокиной, три сосуда принадлежат варианту 1Б и один – варианту 1Ж (Сорокина 1971: рис. 1).

Самые ранние из подобных сосудов, по мнению Н.П. Сорокиной, найденные в некрополе Харакса. Они датируются III–IV вв. н.э., тогда как в целом стаканы с каплями синего стекла характерны для 2-й половины IV – начала V вв. (Сорокина 1973: 186; Smith 1957: fig. 304; Воронов 1974: 75; Засецкая 1979: рис. 1; Goethert-Polaschek 1977: Taf. 41: 50; 39: 188; Barkoczi, Salamon 1968: fig. 7: 1, 2, 4).

Причем некоторые варианты сосудов изготовлялись в конце IV – начале V вв. где-то в районе Херсонеса (Сорокина 1971: 100). Известны они в некрополе Херсонеса в погребениях IV в. н.э. (Зубарь 1982: тип 2, рис. 59: 2).

Наши сосуды происходят из недатированных комплексов. Один из стаканов найден в склепе №6. Склепы – самые поздние сооружения могильника, по целому ряду артефактов они относятся к концу IV – началу V в. н.э. Сосуд с синими пятнами подкрепляет эту дату.

На основании находок таких сосудов уточняется время м. 277 и 278, их можно отнести также к концу IV – началу V в. н.э.¹⁷

Вариант 15. Единичным экземпляром в могильнике представлен стакан с сотчатым орнаментом (м. 254) (табл. ХХVIII: 15). Он издан Н.П. Сорокиной, которая указывает, что, помимо Северного Причерноморья, такие стаканы известны в Египте и среди западноримских изделий (Сорокина 1973: 187). Дата сосудов колеблется в пределах III–IV вв. (Fremersdorf 1961: Taf. 113) – IV–V вв. (Сымонович 1977: 182; Сорокина 1979: рис. 1: 6, 7) и даже V–VII вв. н.э. (Воронов 1974: 75).

В нашем случае стакан найден вместе с краснолаковой посудой и бусами IV в. н.э., что наряду с аналогиями позволяет отнести его к этому же времени.

 

ТИП IX. Кувшины составляют довольно большую коллекцию сосудов (22 экз.) разных вариантов.

Вариант 1. Маленькая ойнохоя из темного стекла с желтыми разводами. Ее высота всего 5 см. Дно плавно вогнуто внутрь (табл. ХХIХ: 22). Подобные сосуды из некрополя Херсонеса В.М. Зубарь датирует I–II вв. н.э. (Зубарь 1982: тип 2, рис. 58: 2). Г.Д. Белов аналогичную ойнохою из фиолетового стекла из херсонесского склепа относит ко II–III вв. н.э. (Белов 1927: рис. 15).

Наша ойнохоя найдена в м. 128 вместе со стаканом В/6 – III в. н.э.

Вариант 2. Также единичным экземпляром представлен небольшого размера кувшин (Н – 8,6 см) из стекла с оливковым оттенком, дно вогнуто внутрь (табл. ХХIХ: 23). Подобные кувшины найдены на Боспоре, в том числе в Кыз-Аульском могильнике I–II вв. н.э. (Гайдукевич 1959: рис. 62: 1). Кувшины, близкие нашим, но более вытянутых пропорций Н.П. Сорокина датирует концом I – началом II в. н.э. или серединой II в. н.э. (Сорокина 1977: рис. 2: 3; 3, ск. 245). Наш кувшин найден в урне 44 вместе с краснолаковой миской III в. н.э., что дает основание отнести его к тому же времени.

Вариант 3. Кувшинчики с четырехгранным туловом. Таких сосудов два, они уже нашли отражение в публикации (Сорокина 1977: рис. 2). Вместе с тем обращает на себя внимание различие сосудов. У одного (табл. ХХIХ: 31) немного вытянутое тулово, на дне орнамент в виде розетки. Изготовлен кувшин из желтовато-зеленоватого стекла со множеством пузырьков. Размер небольшой: Н – 10 см, Д венчика – 3,9 см, Д дна – 5 см.

Второй сосуд – большего размера, его высота 14 см. Он менее вытянут, шейка короткая, широкая (7,2 см), рифленая ручка, дно вогнутое. Кувшин изготовлен из прозрачного стекла лазурного цвета (табл. ХХIХ: 30).

Совершенно очевидно, что эти сосуды – продукция разных мастерских. Н.П. Сорокина отмечает, что мастерские западно-римских провинций изготовляли подобные сосуды из стекла насыщенного голубого или голубовато-зеленого цвета (Сорокина 1965: 228). Это позволяет и наш второй сосуд отнести к западно-римским изделиям.

Н.П. Сорокина указывает также, что в Танаисе встречены осколки сосудов такой формы из совершенно другого стекла – зеленоватого с мелкими круглыми пузырьками (Сорокина 1965: 231).

Последнее обстоятельство сближает наш первый сосуд с этой группой, центр производства которой не определен.

Признавая появление таких сосудов в начале I в. н.э., Н.П. Сорокина вместе с тем полагает, что танаисские кувшины следует датировать концом I–II вв. н.э. (Сорокина 1965: 231). Именно в комплексах этого времени в Северном Причерноморье чаще всего встречаются такие сосуды (Гайдукевич 1959: рис. 76; Чуистова 1959: рис. 9; Зубарь 1982: рис. 5: 83; Сон 1988: 52; Кунина, Сорокина 1972: рис. 5: 27). В некрополе Том есть сосуды середины I–II вв. или II в. н.э. (Bucovală 1968: tip IV: рис. 11, 17).

В нашем случае оба сосуда найдены в погребениях II в. н.э. (м. 60 и 104).

Вариант 4. Единичным экземпляром представлен в некрополе тонкостенный кувшин (Н – 18 см) из белого прозрачного стекла с шаровидным туловом, на кольцевом поддоне (табл. ХХIХ: 25). Горло близ венчика обвито стеклянной нитью. Подобные сосуды получили распространение в Северном Причерноморье довольно поздно, в Пантикапее не ранее IV– V вв. (Сорокина 1963: рис. 2: 5; Засецкая 1993: табл. 43, №189).

В нашем случае кувшин найден вместе с краснолаковой посудой и бусами III–IV вв. н.э. (м. 83).

Вариант 5. Ойнохоя из голубоватого стекла со множеством пузырьков. Ручка профилирована, поддон вогнут. Н – 16,5 см. Шаровидное тулово кувшина обвивает тонкая накладная нить. Сосуд обнаружен в комплексе (м. 73) с краснолаковой керамикой, бусами и стеклянным стаканом (В 4) – конца I – начала II вв. н.э. (табл. 10: 93). Это, очевидно, один из ранних образцов кувшинов такого варианта.

К более поздним принадлежит кувшин из склепа №8, у него также вогнут поддон, но по венчику широкий ободок, сосуд изготовлен из тонкого голубовато-зеленого стекла, тулово гладкое (табл. 35: 29).

Подобные кувшины на Боспоре встречаются в комплексах IV–V вв. н.э. (Сорокина 1963: рис. 2: 5), есть они в Инкерманском могильнике (Веймарн 1963: рис. 5: 5). В нашем случае, по условиям находки, кувшин датируется IV–V вв. н.э.

Вариант 6. Десятью экземплярами представлены кувшины шаровидной или грушевидной формы на кольцевой подставке с туловом, которое частично (табл. ХХIХ: 29) или полностью обвивают тонкой накладной нитью стекла. В большинстве случаев они изготовлены из стекла оливкового цвета с мелкими пузырьками. Лишь кувшин из м. 260 (табл. ХХIХ: 27) из голубоватого стекла. Размеры сосудов варьируют: высота от 14 до 24 см (м. 81). Ранние экземпляры подобных сосудов датируются II–III вв. н.э. (Азарова 1962: рис. 7). Встречаются они в погребениях III–IV вв. (Alföldi, Barkoczi 1957: tabl. 30: 4; 31: 5; Кобылина 1941: рис. 123; Веймарн 1963: рис. 5: 4).

В херсонесском некрополе стеклянные кувшины обнаружены в погребениях IV в. (Зубарь 1982: тип 6, рис. 58: 7). В могильнике Озерное III аналогичный нашим кувшин найден вместе с монетой Лициния (Лобода 1977: рис. 6: 11). Так же датируются кувшины из Северо-Западного Причерноморья (Сорокина 1978: рис. 3: 18), а на Боспоре они встречены в склепах конца IV – первой половине V в. н.э. (Засецкая 1979: рис. 1; 1993: табл. 56, №313).

Из наших кувшинов – три (м. 56, 76а и 81) найдены с монетами IV в. н.э. В м. 260 вместе с кувшином были стакан В/9 и бальзамарий IV в. В четырех могилах кувшины обнаружены вместе с инвентарем IV в. н.э., и лишь 2 фрагментированных сосуда из склепа 10 и из района склепов могут быть предположительно отнесены к IV–V вв. н.э.

К.М. Скалон на основании одного поврежденного стеклянного боспорского кувшина считала, что сосуды из низкопробного зеленого стекла с большим количеством пузырьков и свилей изготовляли на месте (Скалон 1973: 51, 52).

Не исключено, что их делали и херсонесские мастера.

Вариант 7. Два кувшина из белого, чуть зеленоватого, очень тонкого прозрачного стекла имеют яйцевидное тулово, поверхность ребристая, поддон высокий, ручка профилирована. Один сосуд встречен в комплексе III–IV вв. (м. 251), второй (табл. ХХIХ: 26) – случайная находка.

Вариант 8. В склепах 6 и 8 обнаружены три кувшина сильно вытянутой формы, высотой до 17,3 см (один сосуд фрагментирован). Кувшины изготовлены из толстого стекла оливкового цвета (табл. ХХIХ: 28). Условия находок позволяют датировать их IV–V вв. н.э., что подтверждают и аналогии. В некрополе Илурата подобный кувшин был найден вместе с монетой-подвеской времени Аркадия (395 – 408 гг.) (Кубланов, Хршановский 1989: рис. 12: 2).

К этому же типу сосудов относится маленький кувшинчик – игрушка (м. 257) из синего стекла с напаянными нитями белого стекла (табл. ХХIХ: 24). По технологии изготовления сосуд ближе всего к бусам из темного стекла с напаянной нитью. Подобные бусы Е.М. Алексеева датирует III–IV вв. (Алексеева 1978: табл. 31: 81). Наш сосудик найден в комплексе того же времени.

Подтверждают эту дату и находки аналогичных флакончиков из гуннского погребения близ Танаиса (Каменецкий, Кропоткин 1962: рис. 2: 9, 10).

ТИП Х. В склепе №7 найден сосуд редкой формы – стеклянный ритон. Он выполнен из стекла бутылочного цвета с игольчатыми пузырьками. Тулово сосуда обвивает тонкая стеклянная нить (табл. ХХVIII: 33).

Наиболее ранние сосуды подобной формы датируются I в. н.э. (Сагинашвили 1970: №124). В могильниках Крыма они известны в погребениях III в. н.э. (Богданова, Гущина, Лобода 1976: рис. 11), а в западно-римских провинциях найдены с монетами Клавдия II (268 – 270 гг.) (Fremersdorf 1961: Taf. 41, 42), хотя более характерны для начала и середины IV в. н.э. (Goethert-Polaschek 1977: Taf. 17 – 180m, Form. 52: 8; 101b).

Подобные ритоны из Цебельды Н.П. Сорокина датирует IV–V вв. н.э. (Сорокина 1978: рис. 1: 32, 56, 61), в то время как Ю.П. Воронов омолаживает их не менее чем на столетие (Воронов 1974: рис. 2). Наш экземпляр, по условиям находки, мы относим к IV – началу V в. н.э., что подтверждает датировку, предложенную Н.П. Сорокиной.

ТИП ХI. Бальзамарии представляют самую большую группу стеклянных сосудов некрополя. Их насчитывается свыше 100 целых и множество обломков.

Бальзамарии встречаются, главным образом, в урнах и в каменных ящиках, т.е. в погребениях с трупосожжениями.

Они подразделяются нами на несколько вариантов.

Вариант 1. Бальзамарии сравнительно небольших размеров, высотой 8,2 см (лишь один сосуд – урна 196а – высотой 11,5 см), дно округлое (табл. ХХIХ: 1). Они изготовлены либо из голубоватого, либо из стекла светло-оливкового цвета со множеством круглых или игольчатых пузырьков. Края венчика оправлены. Таких бальзамариев шесть. За исключением вышеуказанного, все они найдены в погребениях с трупоположениями в комплексах I–II вв. н.э. Эту дату подтверждают и аналогии (Goethert-Polaschek 1977: Pl. 5: 46c, fig. 69; Salden 1980: pl. 5: 112; Bucovală 1968: №203; Сорокина 1962: рис. 12: 10; Зубарь 1982: тип 6, рис. 56; Кунина, Сорокина 1972: тип I – 2А).

Вариант 2. Четыре бальзамария высотой от 8 до 10,5 см из белого и светло-оливкового стекла с перехватом на туловище (табл. ХХIХ: 2). Такие бальзамарии в основном были распространены в I в. н.э. (Кунина, Сорокина 1972: тип I – 1В; Сагинашвили 1970: рис. 79), но встречаются в комплексах I–II вв. (Зубарь 1982: 87, рис. 56: 6). М.Буковала подобные сосуды датирует довольно широко – I–III вв. н.э. (Bucovală 1968: tip XLIII: 163, 164).

В нашем случае один бальзамарий происходит из комплекса 2 половины I – начала II в. н.э. (м. 144), из остальных – два найдены в урнах (№365, 377) вместе с амфорами из нижнего слоя ямы с урнами, что позволяет отнести их ко II в. н.э. И только бальзамарий из урны 339 по кранолаковому кувшину и его крышке может быть датирован III в. н.э. Но сам бальзамарий не сохранился, о его форме мы можем судить лишь по рисунку, последний может быть не точен, следовательно, отнести бальзамарий из урны 339 к этому варианту можно условно.

Вариант 3. Самую большую группу составляют бальзамарии (24 целых, 5 фрагментов), сильно вытянутые, с поддоном конической формы. В большинстве случаев они изготовлены из белого прозрачного стекла с множеством игольчатых пузырьков, но отдельные экземпляры из голубоватого или светло-оливкового стекла. Высота сосудов колеблется в пределах 10 – 14 см. Но отдельные экземпляры достигают 15,6 см (ур. 97), однако есть бальзамарий высотой чуть больше 9 см (ящ. IV, табл. ХХIХ: 5). В м. 61 найден кривой бальзамарий данного варианта. Трудно поверить, что подобный сосуд везли издалека, вероятно, он был изготовлен местным мастером, в данном случае из стекла желтоватого оттенка.

По классификации Н.З. Куниной и Н.П. Сорокиной, данные бальзамарии относятся к типу I – 2Г и датируются концом I – серединой II в. н.э. Аналогичные бальзамарии встречаются в могильниках Крыма в синхронных комплексах (Гущина 1982: рис. 2: 27; 4: 13, 67; 6: 70). Однако известны они в погребениях II–III вв. н.э. (Зубарь 1982: тип 7).

В нашем некрополе бальзамарии по условиям находок в целом датируются I–III вв. н.э. В каждом конкретном случае время сосуда может быть уточнено по комплексу. Так, один из бальзамариев найден вместе с монетой Диоклетиана (284 – 305 гг., м. 39б). Большинство из них (14 из 29) датируется II–III вв.

В двух случаях (м. 116 и урна 116) бальзамарии обнаружены вместе с монетами Траяна (98 – 117 гг.).

Вариант 4. От предыдущего данные бальзамарии отличаются лишь тем, что конусовидное тулово их имеет рельефный профиль (табл. ХХIХ: 3, 12). Размеры сосудов почти стандартны: высота от 10 до 12 см, но есть бальзамарии высотой 8,5 и 16,4 см. Сосуды изготовлены из белого прозрачного или стекла оливкового цвета. Дно у всех сильно вогнуто, венчик оплавлен и загнут внутрь. Эти бальзамарии соответствуют типу I – 2Д по Н.З. Куниной, Н.П. Сорокиной и датируются II и первой половиной III в. н.э. В нашем случае три бальзамария относятся к II и II–III вв. н.э.; остальные найдены в комплексах III в. (5 экз.) и IV в. н.э. (4 экз.).

Вариант 5. Трубчатое горло, плавно переходящее в тулово (табл. ХХIХ: 6). Таких сосудов 10, они в большинстве своем изготовлены из голубоватого стекла с многочисленными мелкими пузырьками, но есть сосуды и оливковые (урна 204, м. 65). Их размеры: высота от 9,7 до 11 см. Дно слегка вогнутое, венчик оплавлен и слегка загнут внутрь. Бальзамарии близки типу I – 2В по Н.З. Куниной и Н.П. Сорокиной. Такие сосуды авторы датируют концом I, серединой II в. н.э. От последних наши бальзамарии отличаются более плавным переходом горла к тулову. Видимо они представляют более поздний (датируются II–III вв. н.э.), локальный вариант таких сосудов.

Вариант 6. У девяти бальзамариев трубчатое горло переходит в сегментовидное тулово (табл. ХХIХ: 7, 8). Все они изготовлены из белого прозрачного очень тонкого стекла с многочисленными пузырьками. Высота бальзамариев от 8 до 13,2 см. В пяти случаях с могилах и урнах вместе с бальзамариями этого варианта найдены краснолаковые сосуды, фибулы, бусы, позволяющие датировать их III в. н.э. В урне 138 бальзамарий обнаружен вместе с краснолаковой миской III–IV вв.

В м. 114 в комплексе с бальзамарием находилась монета Траяна (98 – 117 гг.), но, кроме того, краснолаковые сосуды и бусы II–III вв. н.э.

Аналогий данным бальзамариям мы не знаем. Нет их и на Боспоре. По-видимому, это какой-то местный вариант, появившийся не ранее II–III вв. и просуществовавший до IV в. н.э., о чем говорит находка сосуда в каменном ящике.

Вариант 7. Бальзамарии с трубчатым горлом и сильно расплющенным туловом (табл. ХХIХ: 9) составляют группу из девяти сосудов. В большинстве своем они изготовлены из белого прозрачного стекла с игольчатыми пузырьками. Высота их варьирует от 6,8 см (урна 135) до 15,6 см (м. 42а). Есть несомненно бракованные экземпляры (ур. 221). Такие бальзамарии можно сопоставить с типом I – 2Е по классификации Н.З. Куниной, Н.П. Сорокиной. Исследователи полагают, что эти сосуды на Боспоре бытовали в основном во II–III вв. н.э.

Наши бальзамарии датируются примерно тем же временем. Наиболее ранний сосуд найден в комплексе II в. н.э. (м. 130), наиболее поздней с монетой Диоклетиана (284 – 305 гг., м. 39а).

За пределами Северного Причерноморья аналогичные бальзамарии также датируются II – III вв. н.э. (Isings 1957: form. 82, B2; Bucovală 1968: tip XLV: 196; Salden 1980: pl. 8: 155; Chere-Margineau 1984: pl. 3: 24; Sunkowsky 1956: Abb. 36: b).

По мнению Д.Хардена, бальзамарии с сильно вытянутым туловом и плоским дном характерны для сирийских сосудов, однако бракованный бальзамарий из урны 221 позволяет предположить их местное производство.

Вариант 8. Бальзамарии с трубчатым горлом и колоколовидным туловом. Их 12 (табл. ХХIХ: 11). Они изготовлены из белого прозрачного стекла с многочисленными пузырьками. Высота сосудов в пределах 10,5 – 14,5 см, дно вогнутое, венчик загнут внутрь и оплавлен. Бальзамарии по комплексам датируются II и III – IV вв. н.э., что соответствует аналогиям (Bucovală 1968: fig. IX, №223; Vessberg 1952: Pl. IX: 2; Szilagyi 1956: Taf. XXV; Sunkowsky 1956: Abb. 35a; Filarska 1952: tabl. XLVI: 5 (№261); Зубарь 1982: тип 9).

На Боспоре подобного варианта бальзамариев нет.

Вариант 9. Всего тремя экземплярами представлены бальзамарии с широким (до 2,5 см) горлом и раздутым туловом (табл. ХХIХ: 10), дно вогнутое, высота 8,5 – 12,5 см. По комплексам находок (м. 52, 83, урна 17) эти сосуды датируются III в. – началом IV в. н.э.

Вариант 10. Четыре бальзамария разных размеров (высота от 6,5 до 16,3 см) имеют высокое трубчатое горло и шаровидное тулово, дно вогнуто (табл. ХХIХ: 17). Они изготовлены из белого прозрачного стекла с игольчатыми пузырьками. Этот вариант наиболее поздний из всех бальзамариев могильника. Сосуды найдены в погребениях конца III в. н.э. (в м. 8а вместе с монетой Аврелиана 275 гг.) и IV в. н.э. (в м. 197 с римской монетой IV в.). Такую дату подтверждают и аналогии (Filarska 1952: tabl. XXV: 2, №112). В могильнике Килен-Балка такой бальзамарий встречен вместе с монетами Констанция II (337 – 361 гг.) и Валента (364 – 378 гг.) (Фонды НЗХТ: №126/37211). Н.П. Сорокина подобные сосуды датирует IV–V вв. н.э. (Сорокина 1963: рис. 2: 3), что соответствует и находкам боспорского некрополя (Засецкая 1993: табл. 51, №251).

Более ранние экземпляры таких сосудов встречаются в погребениях II–III вв. (Зубарь 1982: тип 3, рис. 56: 7), а прототипы – в комплексах с монетами I в. н.э. (Кунина, Сорокина 1972: рис. 10: 11). У последних очень длинное трубчатое горло.

Кроме перечисленных вариантов, четыре бальзамария из могильника представлены в единичных экземплярах.

В урне 152, которая датируется II в. н.э., найден бальзамарий из зеленого стекла со множеством пузырьков. Трубчатое горло его переходит в коническое тулово. В месте перехода перехват (табл. 45: 22). Этот бальзамарий может быть сопоставлен с боспорским из погребения, где встречена монета Реметалка (Кунина, Сорокина 1972: рис. 9: 48).

Другой бальзамарий (случайная находка на некрополе) имеет горловину, плавно переходящую к тулову. Причем диаметр венчика равен диаметру дна.

В м. 8а обнаружен бальзамарий из зеленоватого, плохо проваренного стекла, с большим количеством пузырьков. Трубчатое горло переходит в вытянутое реберчатое тулово (табл. ХХIХ: 18). Бальзамарий найден вместе с монетой Аврелиана (270 – 275 гг.).

Подобные сосуды, известные во II–III вв. н.э. (Goethert-Polaschek 1977: Form 56: Pl. 53: 667), получили широкое распространение в III–IV вв. (Alföldi, Barkoczi 1957: Taf. 28: 4; 27: 3; Зубарь 1982: тип 10, рис. 57: 1).

По-видимому, веретенообразному бальзамарию из зеленоватого стекла принадлежит фрагмент, обнаруженный в м. 155, которая датируется концом III в. н.э. Подобные бальзамарии обнаружены в могильнике Килен-Балка с монетами IV в. н.э. (Фонды ХИАЗ: №85/37211). Известны они и в погребениях III–IV вв. некрополя Херсонеса (Зубарь 1982: рис. 57: 3).

 

ТИП ХII. Флаконы.

Вариант 1. Сосуды разных размеров (высотой от 4,5 до 11,3 см) с довольно коротким трубчатым горлом, плавно переходящим в сферическое тулово (табл. ХХIХ: 13, 14). Они изготовлены из белого прозрачного, голубоватого или оливкового стекла и происходят из разновременных комплексов, однако большинство флаконов (9 из 12) датируются III–IV и IV вв. н.э., один (урна 328) относится ко II–III вв., два – к I–II вв. н.э. Последним известны аналогии в некрополе Херсонеса (Зубарь 1982: тип 3: 87) и в Ольвии (Козуб 1986: рис. 1, тип III, гр.2).

Однако такие сосуды особенно характерны для III–IV вв. н.э. (Burger 1966: Taf. XVIII, Fig. 108 – 192/2; 193; Goethert-Polaschek 1977: Taf. 13d, c, b, Form 79; Sunkowsky 1956: Abb. 1; Bucovală 1968: tabl. XXVII, №76, 77; Alföldi, Barkoczi 1957: Taf. XXVII: 8).

Вариант 2. Всего два флакона из некрополя имеют шаровидное тулово и воронковидную горловину со срезанным венчиком (один целый – м. 75, табл. рис. 16, второй во фрагментах – урна 72). Это довольно крупные сосуды, их высота достигает 17 см (табл. ХХIХ: 16). К.Айсингс отмечает, что они появляются в III в. н.э.

Такие флаконы известны в Инкерманском могильнике (Веймарн 1963: рис. 5: 6), в Ольвии, довольно часто они встречаются на Боспоре (Сорокина 1976: 206), в том числе с монетами III в. (Кунина, Сорокина 1972: рис. 9: 38).

В некрополе Херсонеса такие флаконы найдены в погребениях III–IV вв. (Зубарь 1982: тип 14, рис. 57: 8), на которых бывают выгравированы надписи (Калашник 1985: рис. 1). На Боспоре они есть в склепах второй половины IV – начала V в. н.э. (Засецкая 1993: табл. 43, №190). Одни исследователи связывают эти сосуды со средиземноморской, восточно-провинциальной группой стеклянных изделий (Сорокина 1976: 206; Зубарь 1982: 88). Однако распространение их в западно-римских провинциях в комплексах IV в. (Goethert-Polaschek 1977: Form 101: 8, Taf. 61, Taf. 62: 1005 – 1055), в Паннонии (Petru 1972: tabl. CV: 20) заставляет других ученых полагать, что главным центром изготовления таких флаконов был рейнско-галльский регион (Кунина 1984: 160, табл. III, рис. 17).

Правда, Н.З. Кунина приводит более изящный, по сравнению с нашими, флакон, его горловина имеет внизу небольшую припухлость, а под краем едва заметный гравированный поясок. Не исключено, что флаконы данного варианта изготовлялись в разных мастерских античного мира.

Вариант 3. Стеклянные флаконы с шаровидным туловом, с венчиком, чуть отогнутым наружу, на кольцевом поддоне. Эти сосуды дошли до нас фрагментированными. Их всего два, один изготовлен из белого, очень тонкого стекла, другой – из голубоватого (табл. ХХIХ: 19).

Флакон из м. 68 может быть датирован по фибуле и краснолаковой миске IV в. н.э. Более миниатюрный флакон из урны 103, вероятно (судя по амфоре, в которой он найден), не позднее III в. н.э.

Вариант 4. Два колбовидных флакона, их горловина плавно переходит в расширяющееся тулово. Дно вогнуто. Высота сосудов 7 и 9,5 см. Такие сосуды, по-видимому, существовали довольно долго. Один из них найден вместе с краснолаковой чашкой II–III вв. (урна 153) (табл. ХХIХ: 20), другой – с краснолаковым кубком конца III в. (урна 72). В западно-римских провинциях подобные сосуды получили распространение с середины IV в. н.э. (Goethert-Polaschek 1977: Taf. 21: 230 e).

В Северном Причерноморье они бытовали до VII в. н.э., это позволило К.М. Скалон вsсказать предположение, что такие сосуды изготовлялись на Боспоре, поскольку трудно поверить, что в течение нескольких веков их привозили из какого-то далекого центра производства (Скалон 1973: 51).

Вариант 5. Единичным экземпляром представлен маленький флакончик (Н – 4,5 см) из стекла оливкового цвета со множеством пузырьков (табл. ХХIХ: 21). Горло переходит в грушевидное тулово с перехватом, дно слегка вогнуто, венчик немного отогнут наружу и загнут внутрь. По комплексу находок флакончик датируется концом II – началом III в. н.э. (м. 90). Подобные сосуды довольно часто встречаются как в комплексах I–II вв. н.э. (Аракелян 1957: рис. 32; Сагинашвили 1970: рис. 1841; Хачатрян 1976: табл. ХХI: 3; Salden 1980: pl. 5: 116), так и II–III вв. (Кунина, Сорокина 1972: рис. 10: 43; Goethert-Polaschek 1977: Form 79, Taf. 54: 683). Ж.Д. Хачатрян считает такие сосуды сирийскими (Хачатрян 1976: 58).

Вариант 6. В урне 132 обнаружен флакон высотой 9,3 см из голубого прозрачного стекла с небольшим количеством пузырьков.

Цилиндрическое горло при переходе в коническое тулово образует валик и перетяжку, дно вогнутое (табл. ХХIХ: 15). Сосуд найден (урна 132) вместе с краснолаковой миской III–IV вв. н.э.

Прототипом такому флакону может быть сосуд I в. н.э. из боспорского некрополя (Кунина, Сорокина 1972: рис. 11: 52) или западно-рейнские сосуды II в. н.э. (Goethert-Polaschek 1977: Taf. 9: 104d).

Кроме всех перечисленных стеклянных сосудов могильника, нам известно 27 фрагментов, принадлежащих бальзамариям, стаканам, кубкам, флаконам, кувшинам, о форме которых судить нет оснований. Сосуды, дошедшие до нас во фрагментах, были найдены в могилах (7), урнах (12), склепах (3), каменных ящиках (2), тризне (1), и место находки одного фрагмента (судя по описанию, флакон на кольцевой подставке) не определено.

Резюмируя сказанное о стеклянных изделиях, отметим общее большое количество предметов (239, включая фрагменты).

Бросается в глаза одна особенность в распределении стеклянных сосудов – бальзамарии найдены преимущественно в урнах (81 предмет из 118, т.е. 68,6%), сосуды других форм в урнах составляют исключение. Это гуттус из урны 118, чаша из каменного ящика ХХIII, арибалл из урны 355 и кувшинчик из урны 44; во всех остальных случаях в урны помещали только бальзамарии. Вероятно, многие из них не сохранились потому, что были подвергнуты огню вместе с умершим.

В хронологическом отношении сосуды распределяются следующим образом: один датируется I в. н.э., 23 – I–II вв., 24 – II в., 16 – II– III вв., 56 – III в., 20 – III–IV в. и 7 сосудов могут быть датированы IV–V вв. 23 сосуда не поддаются датировке.

Большое в целом количество стеклянных сосудов в могильнике «Совхоз 10» (ср. позднескифские погребения), возможно, обусловлено пребыванием римских войск в данном регионе.

В состав ХI Клавдиева легиона, расквартированного в Херсонесе, как известно (Висотська 1964: 20), входили мастера-стеклоделы.

Римляне, несомненно, внесли элементы своей культуры в повседневный быт местного населения. Они способствовали оживлению и развитию экономических связей с различными областями античного мира.

Аналогии с сосудами Сирии, Египта, западно-римских провинций позволяют с уверенностью говорить о том, что из этих центров, где были крупные стеклоделательные мастерские, в Юго-Западный Крым привозили различные стеклянные сосуды, ассортимент которых был довольно разнообразен, но вместе с тем в могильнике нет высокохудожественных изделий, в основном это повседневная посуда или специально изготовленная для погребений (бальзамарии).

На смену единичным сосудам I–II вв. (канфары, амфориск, некоторые стаканы и т.д.) приходит массовая продукция (бальзамарии В/3 – III в. – 29 шт., стаканы В/9 – 13 шт. – IV в.).

Если справедливо предположение Г.Д. Белова о существовании в Херсонесе на рубеже III–IV вв. производства стекла (Белов 1965: 239), то можно считать, что массовую продукцию изготовляли в местных мастерских. Это предположение подтверждают и находки в погребениях бракованных изделий, о чем мы говорили выше.

Резкое сокращение импорта к III в. н.э. за счет увеличения местной продукции мы уже наблюдали, рассматривая краснолаковые сосуды некрополя. То же самое можно сказать и о стекле.

Хотя, по мнению исследователей (Сорокина 1978: 59), и в IV в. н.э. стеклоделательное производство в Римской империи оставалось еще довольно высоким, а торговые связи способствовали быстрому и широкому распространению сосудов определенных форм.

Вместе с тем, III–IV вв. н.э. были периодом общего экономического и политического кризиса античного мира, в значительной мере обусловленного вторжением варваров в римские провинции.

В это время ослабевают экономические связи, наблюдается упадок античной культуры. Резко сокращается количество и ассортимент привозной продукции.

Однако жизнь предъявляла свои требования и вынуждала производителей поставлять на рынки необходимые изделия, качество которых уступало импортным.

 

¹⁷ Хотя Д.К. Амброз считает, что стаканы с синими каплями сами по себе не могут быть датирующим материалом, т.к. встречаются на разных территориях в комплексах IV–V и более позднего времени (Амброз 1992: 60, 61).

 

Продолжение: 6. Бронзовые сосуды