15. Амулеты
15. Амулеты
В некрополе обнаружены разнообразные амулеты. Они происходят главным образом из детских погребений, совершенных по обряду ингумации. Вера в злые силы требовала оградить детей, особенно больных, от их влияния. Со временем менялось представление об окружающем мире, менялись амулеты, но убеждение в их апотропеической силе сохранилось.
В м. 258 найден костяной амулет в виде греческого меча-махайры (рис. 35: 1)24 , а в м. 3а – два амулета из кости в виде мечей в ножнах (рис. 35: 2, 3). Оба погребения датируются III в. н.э., хотя в м. 258 были две монеты, одна из них херсонесская (300 – 250 гг. до н.э.), вторая – боспорская II в. н.э., но они запаздывают в погребении.
Амулеты в виде миниатюрных предметов вооружения существовали у разных народов с глубокой древности вплоть до наших дней. Так, в погребениях V – IV вв. до н.э. тагарской культуры Минусинской котловины известны миниатюрные чеканы, кинжалы, ножи (Археология СССР 1992: 212), а в савроматских курганах – бляшки в виде луков (Смирнов 1964: рис.37: 1ж).
Римский писатель Плавт в «Канате» называет среди игрушек-амулетов крохотный золотой меч, золотой топорик, серпик. Сохранились целые ожерелья из таких амулетов (Сергеенко 1964: 162). Литые бронзовые подвески в виде ножен боевых ножей найдены в древнерусских курганах ХI – ХII вв. (Пушкина 1990: 119).
Этнографические параллели свидетельствуют, что таким миниатюрам с давних времен приписывалась магическая сила, способная охранять человека. Подвески в виде лука еще в ХIХ в. известны в костюме алтайских шаманов. В ХIХ в. хакасы клали модели лука и стрелы, завернутые в тряпку, в колыбель ребенку, чтобы защитить его от злых духов (Дэвлет 1966: 72).
В м. 51 была найдена бронзовая маска льва диаметром 4 см, использованная как амулет. Лев изображен с пышной гривой, пасть оскалена, рельеф высокий (рис. 35: 4).
В мифологии и фольклоре многих народов мира с образом льва ассоциировалась высшая божественная сила, мощь, власть и величие, солнце и огонь. В Ассирии, например, лев был символом солнца (Акишев 1978: 42). С образом льва связано также представление об уме, благородстве, великодушии, доблести, справедливости, гордости, храбрости.
Недаром широкое распространение получили различные амулеты и талисманы с изображением льва (Мифы народов мира 1982: 41, 42). Морда льва в фас – один из излюбленных мотивов боспорских монет VI–IV вв. до н.э. (Гайдукевич 1949: табл. I: 5). То же изображение помещалось на фаларах (Берхин 1962: 38, 39), на многочисленных геммах.
Не исключено, что в связи с распространением в Северном Причерноморье астральной символики, а также культа Кибелы, изображение льва становится более популярным. Напомним приведенную выше пряжку с фигурой льва.
Две бронзовые маски львов, относящихся к последним векам до н.э., найдены в Круглом кургане у Гниловского городища (Книпович 1949: рис. 51).
Наша бляха обнаружена вместе со стек- лянным стаканом, который можно датировать II–III вв. н.э.
Небольшую группу – всего четыре предмета – составляют амулеты из египетского фаянса. К ним принадлежит биноклевидная подвеска из м. 116, подвеска – виноградная гроздь (м. 138) и подвески-гермы (м. 103 и фрагмент (м. 198) (рис. 35: 6, 25). Три из этих предметов включены А.Е. Алексеевой в свод (1975: 29).
Мы разделяем ее точку зрения о распространении изделий из египетского фаянса в Северном Причерноморье в I–II вв. н.э., что подтверждается многочисленными примерами, в частности, находками в Усть-Альминском некрополе (Высотская 1994: 127), но добавим – такие амулеты, как исключение, существуют еще во II–III вв. н.э. В частности, в комплексе II–III вв. (м. 116) была биноклевидная подвеска (рис. 35: 5).
Из голубого стекла изготовлена крохотная фаллическая подвеска, датированная по комплексу (м. 172) – II в. н.э. (табл. 22: 30б).
Бронзовые ажурные подвески, получившие в Северном Причерноморье в I–II вв. н.э. очень широкое распространение (Высотская 1994: 128), в нашем некрополе представлены всего тремя экземплярами. Причем если одна из них (м. 99) довольно пышно украшена шишечками по всей сфере, то подвеска из м. 116 значитель-но скромнее, а подвеска из урны 356 и вовсе состоит из одного обода с небольшими выступами (рис. 35: 9, 35: 10).
Обращает на себя внимание отсутствие таких подвесок в некрополе Херсонеса и распространение их в варварских, в частности, в позднескифских погребениях (Гущина 1982:
рис. 4: 51, 75; Богданова 1989: табл. ХVI: 1; Богданова, Гущина, Лобода 1976: рис. 4: 40; 5: 3, 57; 6: 95; Сымонович 1983: табл. ХLIV: 4) и на городищах (Высотская 1972: рис. 46: 1, 2).
На смену красивым, действительно ажурным, приходят весьма примитивные подвески, подобные той, что была обнаружена в погребении могильника Чатырдаг вместе с монетой Максимина II (308 – 311 гг.) (Мыц 1987: рис. 7: 10). Подвескам придавали магическую силу. Исследователи обычно связывают их с культом неба и вселенной (Богданова 1980: 84, рис.10: 12).
В нашем случае две подвески (м. 99 и урна 356) по комплексу находок датируются III в. н.э., третья (м. 116) – II–III вв. н.э.
В пяти могилах некрополя встречены цилиндрические амулетницы. Из них одна золотая (м. 178а) украшена альмандинами, плетенкой и S-образными завитками. По комплексу находок (табл. 23: 36) она датируется I–II вв. н.э.
Поверхность бронзовой амулетницы из м. 76б украшена зернью, а внутрь вставлена деревянная палочка. В соседнем подбое «а» в могиле 76 была монета Константина I (306 – 337 гг.). Подбой «б», очевидно, датируется тем же временем (табл. 11: 67).
Амулетницы из м. 68 и 247 отличаются от описанных выше большими размерами (длина 5,7 и 4 см). Одна из них имеет не две, а три петельки для подвешивания (м. 68) (рис. 35: 8). Амулетница из м. 263 (рис. 35: 7) – из ажурной пластины.
Подобные бронзовые трубочки, за редким исключением, встречаются в позднескифских могильниках, в то время как в некрополе Херсонеса их найдено довольно много (Зубарь 1982: 109, рис. 74: 8). В позднеантичное время и вплоть до средневековья такие амулетницы получили очень широкое распространение, можно привести множество тому примеров. Их изготовляли из золота и бронзы (Леквинадзе 1975: рис. 77б; Ковачева 1973, обр. 6; Pasztor 1956: рис. 13). Они служили главным образом для хранения амулетов, но в некоторых случаях, видимо, использовались для других целей, может быть, просто как украшение, поскольку в трубочке из м. 76б, как мы говорили, была деревянная палочка.
В каменном ящике I урна 10 найдена бронзовая подвеска-ведерко (рис. 35: 26), подобная тем, что довольно часто встречаются в позднескифских погребениях (Сымонович 1983: табл. ХLV: 10).
Рис. 35. Амулеты.
Во II–III вв. на смену фигурным предметам из египетского фаянса приходят бронзовые, в том числе подвески-человечки. Таких предметов в нашем случае 23, позднее III в. н.э. в некрополе они неизвестны (рис. 35: 11, 17). Неоднократно их помещали в могилу по 2 штуки, иногда (м. 67) они входили в состав ожерелий из бус. Следовательно, их носили при жизни. Подвески-человечки в I–III вв. н.э. широко были распространены в Северном Причерноморье (Зубарь 1982: 102, рис. 66, 67). Они служили, главным образом, оберегами. Нет сомнения в том, что эти фигурки изготовляли местные мастера.
В могильнике «Совхоз №10» две фигурки сделаны в виде гермы (м. 62) (рис. 35: 11), все остальные с растопыренными руками и ногами в остроконечной шапочке. Скорее всего, такие подвески позднелатенского происхождения (Déchelette 1914: fig. 304; Трейстер 1992: 46).
К антропоморфным принадлежит и подвеска из гешира, найденная в м. 56. Она представляет собой бюст с прочерченными линиями лица и точками на груди (рис. 35: 15). В комплексе находок вместе с ней была монета Константина I.
Такие подвески единичны. Помимо указанной, в м. 11 встречена подвеска из гешира иной формы – голова воина в шлеме. Также точками намечены глаза, прочерчены нос и рот (рис. 35: 24). В комплексе с подвеской обнаружена монета Каракаллы (211 – 217 гг.), но Е.М. Алексеева датировала бусы из могилы 11 второй четвертью III–IV вв. н.э. Исходя из того, что римские императорские монеты часто запаздывают в погребениях, и принимая во внимание найденную здесь бронзовую лунницу (табл. 3: 5), мы присоединяемся к датировке Е.М. Алексеевой.
В том же стиле, что и бронзовые человечки, изготовлены подвески в виде амфорки (м. 52), шишек пинии (9 шт.), птицы (м. 3а, 116), есть шишковидные подвески (м. 114 – 2 шт.) и подвеска неопределенной формы (м. 69) (рис. 35: 14, 18, 19).
Все они происходят из погребальных комплексов в могилах, датированных II–III вв. н.э. и, так же как и подвески-человечки, в могилах позднее III в. не встречаются.
В.М. Зубарь аналогичные подвески в виде птицы из некрополя Херсонеса отождествляет с голубем, который в античной мифологии был атрибутом Афродиты и, кроме того, был связан с хтоническими божествами, что определило, по мнению автора, его связь с загробным миром (Зубарь 1982: 101).
Добавим к этому, что белые голуби были посвящены Афродите и Деметре, остальные – мойрам и эриниям (Клингер 1909: 64).
В древнем Риме орел – атрибут Юпитера, он же приобрел значение солярного символа. Если лев – самое могущественное животное в мире зверей, то орел – самый могущественный в царстве птиц (Мифы народов мира 1982: 259, 260).
Подвески в виде птиц неоднократно встречались в синхронных позднескифских погребениях (Богданова 1989: табл. ХV: 1, 3).
Возможно, в разной этнической среде семантика подобных подвесок была различной. Многим народам душа представлялась в образе птицы (Соколова 1972: 107, 108). У народов Средней Азии и в наши дни некоторые птицы (фазан, петух, павлин, голубь) наделяются особой сакральной силой. Изображение беркута, например, использовалось казахами для изгнания злого духа из рожениц (Абрамзон 1971: 278). Почитания птиц сохраняются и по сей день в амулетах (Борозна 1975: 282).
В пяти погребениях найдены бронзовые чечевицеобразные подвески-буллы (рис. 35: 16), которые были очень широко распространены в античном мире.25 Их делали из кожи, бронзы или золота (Музjе свет 1983: 111). В этот медальон вкладывали какой-нибудь амулет, но иногда и сама булла служила амулетом. В древнем Риме первоначально носить буллу имели право только дети знатных родителей, позже свободнорожденные дети (Сергеенко 1964: 164).
Такие амулеты известны в некрополе Херсонеса (Зубарь 1982: рис. 74: 15), в том числе подвешенные на шейную гривну (Зубарь 1987: рис. 4). Носителей этих украшений В.М. Зубарь отождествляет с романизованными выходцами из Подунавья, которые могли входить в состав римских воинских подразделений или вспомогательных войск, не исключено, что они принадлежали гражданским лицам, следовавшим за легионами (Зубарь 1987: 88, 89). Свою аргументацию он основывает на типе гривен, но ее может усилить и амулет-булла, подвешенная к гривне, столь популярная в древнем Риме.26 В.И. Кадеев и В.М. Зубарь буллы из Херсонеса датировали широко – первыми веками нашей эры.
В данном некрополе самая ранняя из них (м. 20) найдена вместе с монетой Гордиана III (238 – 244 гг.). Остальные датируются концом III в. (м. 155, урны 16 и 356), а в м. 39б булла обнаружена с монетой Диоклетиана (284 – 305 гг.). Одновременные им буллы известны в могильниках Венгрии (Hampel 1905: Taf. 177, Burger 1966: Fig. 114 – 261/7).
Поскольку большинство погребений в могильнике «Совхоз №10», совершенных по обряду ингумации, принадлежит детям, то, вполне естественно, они сопровождались бронзовыми колокольчиками. Их сохранилось 28. В одном случае (м. 121) колокольчик оказался подвешенным на бронзовое кольцо. Колокольчики можно разделить на несколько вариантов.
Вариант 1 – четырехгранные с шишечками на углах. Таких всего два (м. 189 и 198). Оба датируются I–II вв. н.э. (рис. 35: 28, 29).
Вариант 2. Наибольшее число (15 экз.) колокольчиков имеет в разрезе форму полуовала (рис. 35: 30). Они в основном происходят из могил II–III вв. н.э., но встречаются и в более ранних комплексах.
Вариант 3. В III в. появляются маленькие колокольчики, иногда орнаментированные прочерченными линиями (рис. 35: 31, м. 6, 18).
Вариант 4. В III–IV вв. форма колокольчиков меняется, они становятся приземистыми, как бы расплющенными (рис. 35: 32, 33). Таких колокольчиков шесть. Один из них найден вместе с монетой Константина I (м. 78).
Вариант 5. Единичным экземпляром представлен довольно крупный колокольчик II–III в. из м. 107 (рис. 35: 34).
Вариант 6. Колокольчики этого варианта имеют чуть расходящие края. Их всего три. Два из них найдены с монетой Диоклетиана (м. 39а, рис. 35: 36, 37).
Общеизвестна апотропеическая функция колокольчиков, предназначенных отвращать злых духов. Некоторые исследователи приписывают им астральные функции (Богданова 1980: 83).
Но, очевидно, колокольчики служили одновременно и игрушками. В пользу такого их применения свидетельствуют детали погремушки из м. 126 (колокольчик, костяная рукоятка и колечко) и находка в некрополе Херсонеса бронзового колокольчика, подвешенного на проволоке к круглой костяной ручке (ОАК за 1892: 119, №74), что делает этот предмет подобным современным погремушкам.
Небольшую группу амулетов составляют миниатюрные бронзовые и серебряные (м. 78) топорики (рис. 35: 21). Их всего 7. Шесть из них найдены в детских погребениях, предположительно принадлежащих девочкам, и лишь один амулет обнаружен в женском погребении (м. 244).
Топор как символ божества и предмет культа был известен еще с эпохи энеолита (Даркевич 1961: 91) Как древнейший символ Зевса он завоевал популярность по всей Малой Азии и по побережью Эгейского моря (Лосев 1957: 114).
Двулезвийный топор (лабрис) был одной из распространенных эмблем критской религии. В кносском дворце существовал зал двойного топора (Сидорова 1972: 82). Позднее топор стал атрибутом римского Юпитера Ференция (Лосев 1957: 120).
В древнерусском язычестве топор – символ бога-громовика. В этнографии многих народов топор ассоциируется также с образом бога-громовержца (Даркевич 1961: 100, 101). Поэтому топорики из данного некрополя надо воспринимать как предметы, обладающие апотропеической силой. В античное время они получили очень широкое распространение. Топорики встречаются в позднескифских погребениях (Сымонович 1983: табл. ХLV: 14, 19) и во многих некрополях Северного Причерноморья (Зубарь 1978: 84), в том числе и в Херсонесе (Зубарь 1982: рис. 68; Зубарь, Мещеряков 1983: 103, рис. 4: 6). Однако на памятниках черняховской культуры подвески-топорики (топорики Тора) довольно редки (Кропоткин 1978: 155).
Среди наших топориков выделяется один из м. 115. Он отличается не только большими размерами (его длина около 4 см, тогда как дли- на других не превышает 2 см), но и тем, что его поверхность украшена вставкой из синего стекла (рис. 35: 22). А.Ф. Лосев указывал, что на лабрисах нередко помещали розетки, бисерный орнамент, головы баранов и быков, а на минойских топорах – диагонали и зигзаги – знаки молний (Лосев 1957: 118). По комплексам находок наши амулеты датируются II в. н.э. (м. 172), III в. (м. 115), III–IV вв. (м. 177), а топорик из м. 78 найден вместе с монетой Лициния (306 – 327 гг.). Тем же временем датируется топорик из м. 244 и 38.
В качестве амулетов в могильнике использовались раковины. Из них три – каури, одна – рапан (рис. 35: 20). Морские раковины – постоянный атрибут позднескифских (Сымонович 1983: табл. ХХV, рис. 27: 29), сарматских (Ковпаненко 1986: рис. 95: 10; Синицын 1959: рис. 51: 6), гуннских погребений (Дашевская 1969а: рис. 33: 8). Известны они в черняховских могилах на территории днестровского междуречья (Федоров 1960а: 147) и Приднепровья (Сымонович 1960: табл. ХV: 72, 73), в Румынии (Preda 1965: fig. 4: 20; Mitrea, Preda 1966: fig. 87).
В средние века раковины-каури распространились по всей территории Восточной Европы, включая древнерусские и болгарские города (Полубояринова 1991: 69).
Раковины разных моллюсков служили в качестве оберегов и в такой функции употреблялись многими народами независимо от их религий. Раковинами посыпали священные места (Богаевский 1931: 31) или лежанки и пол в склепах (Блаватский 1941: 69).
В одном из погребений «Золотого кладбища» обнаружено шесть кружков из морских раковин, на одной процарапан солярный знак – свастика (Гущина, Засецкая 1994: 22).
В херсонесском некрополе встречены золотые подвески в виде раковин каури (Зубарь, Мещеряков 1983: 97).
У многих народов, где был распространен культ змеи, раковины каури воспринимались как змеиные головки, считались талисманом, обладающим магической силой, способным принести в дом счастье (Раскина 1940: 76; Афанасьев 1976: 127 сл.). От сглаза узбеки нашивали раковины каури на детские тюбетейки (Снесарев 1969: 93).
В той же функции – предохранить от дурного глаза – использовались каури у туркменов (Полубояринова 1991: 69).
Первоначально, в древности, видимо, употребляли только местные раковины, которые были под рукой. Позднее стали появляться морские раковины (Бобринский 1894: 125). Их привозили с берегов Индийского океана и Персидского залива. В.В. Кропоткин считал, что в Восточную Европу они попадали из Восточного Средиземноморья, Малой Азии и Подунавья (Кропоткин 1967: 108).
Наши раковины найдены в разновременных погребениях. Рапан – в погребении I–II вв. (м. 198), каури (м. 178) – II в. и в м. 54, 69, 191 – II–III и IV вв. н.э., что свидетельствует о длительном их использовании в качестве оберегов.
Единственным экземпляром в могильнике представлена пирамидальная подвеска из синего стекла, прикрепленная проволокой к бронзовому колечку. Она обнаружена в погребении вместе с римской монетой начала III в. н.э. (м. 34) (рис. 35: 23).
Из каменного ящика ХХV, урна 1, происходит круглая, диаметром 4 см, вставка, по-видимому, из пережженного сердолика с изображением Медузы. Голова покоится как бы на подставке, по периметру которой идет глубокая резьба, свидетельствующая о том, что вставка первоначально находилась в металлической оправе.
Лицо Медузы скуластое, глаза выпучены, рот с пухлыми губами закрыт. Камень при обжиге растрескался, развалился, недостает фрагмента (рис. 35: 27).
Образ Медузы – Горгоны – демона подземного мира – очень характерен для греко-варварского искусства периферии античного мира. Ему придавали апотропеическое значение. Поэтому постоянно встречаются гипсовые прилепы (Иванова 1955: 425), кружки из керамики или металла (Пасхина 1980: 114, 115), в том числе золотые нашивные бляшки, с изображением Медузы.
Последние известны из скифских курганов Поднепровья (Мозолевский 1980: рис. 68: 4, 10; Артамонов 1966: рис. 95) и Нимфея (Артамонов 1966: табл. 103, 104).
Часто встречаются позолоченные глиняные горгонейоны в Прикубанье (Малышев 1993: 49 сл.) В римских провинциях известны медальоны с изображением Медузы, изготовленные из янтаря (Nagy 1987-1988: fig. 4).
В херсонесском некрополе найдена маска Медузы, выполненная из оникса (ОАК за 1892 г.: 102, №59). Исследователи полагают, что образ Медузы Горгоны особую популярность приобрел у народов Северного Причерноморья во 2-й половине I тыс. до н.э. (Малышев 1993: 52).
Если наша подвеска была изготовлена из сердолика, то это усиливает ее апотропеические функции, ибо сердолик считался камнем счастья и здоровья (Борозна 1975: 293). В Х – ХI вв. на Северном Кавказе из него делали вставки для медальонов с антропоморфными изображениями (Марковин 1965: рис. 1: 5).
Борьбе со злыми духами способствовало, по мнению древних народов, ношение старых монет-подвесок. В нашем случае в девяти могилах встречены такие подвески – большинство из них херсонесские.
Апотропеическую силу имели браслеты со змеиными головками и перстни с геммами, о чем мы говорили выше.
В первые века нашей эры в некрополе Херсонеса возрастает количество амулетов (Зубарь 1982: 74), чего нельзя сказать о данном могильнике. Однако оговоримся: при кремации амулеты могли сгореть.
Но вместе с тем нельзя забывать, что у всех народов мира обереги, прежде всего, предназначались детям. Поэтому и в данном случае мы находим их почти исключительно в детских погребениях, совершенных по обряду ингумации, иногда по несколько предметов при одном умершем. Так в м. 54 с ребенком находилась раковина каури, подвески – шишка и человечек. В м. 116 вместе с ребенком 5-8 лет лежали ажурная подвеска, птичка и 2 шишки.
В целом в могильнике обнаружены довольно разнообразные амулеты. На смену одним из них приходят новые. В I–II вв. прекращают существовать подвески из египетского фаянса, в III в. – бронзовые подвески-человечки, шишечки и т.д., но появляются буллы, топорики.
Совершенно справедливо замечал Г.П. Снесарев, что боязнь сглаза всегда была очень велика, и поэтому способы его предупреждения использовались самые различные (Снесарев 1969: 38).
Вместе с тем, в той или иной этнической среде, по-видимому, можно примерно очертить определенный круг верований, с которыми связаны те или иные амулеты. Несомненно, существовали и общечеловеческие представления о злых духах и оберегах против них, и они не зависели от времени и пространства. К числу последних, как мы говорили, относятся, например, колокольчики.
Большинство амулетов находит прямые аналогии в некрополе Херсонеса, что подтверждает существование общих обрядов и верований у местного населения и греков Херсонеса и служит одним из доказательств возникновения могильника «Совхоз №10» как греческого некрополя.
24 Е.М.Алексеева приняла эту подвеску за стилизованную амфору (1982: 32, тип 23).
25 В.И. Кадеев вслед за А.Л. Якобсоном (1959: 280) ошибочно считает их височными кольцами (Кадеев 1970: 59).
26 Единичные находки таких амулетов в позднескифских погребениях (Бабенчиков 1957, табл. IV: 28) можно рассматривать как влияние римской культуры на местное население.
Продолжение: 16. Каменные изаяния